А с чего корсары так взбеленились? Или приказ Эскобето не дошел до их ушей? Вряд ли. Командор очень не любит, когда кто-то игнорирует его распоряжения. Дори с огнем играет. А Хромой Зак еще одного разгрома в своем заведении не переживет. Ей-богу, зимняя пауза, когда пиратские флотилии стоят на якоре, никому не идет на пользу. Дерьма много скапливается в головах.
Вышибала незаметно переместился от двери поближе ко мне. Если что, нас будет двое, да еще в резерве помощники-рабы на кухне. Правда, от них я не ожидаю героического поступка прыгать на ножи флибустьеров.
Дори-Кошмар тем временем серьезно распалил себя и своих корешей. Он говорил какие-то гадости, от которых выпивохи радостно шумели, стучали кружками по столу, но сам не двигался с места. Понятно. Будет натравливать других идиотов, оставаясь в стороне. Что-то не так с поведением пиратов.
Двое из команды «Лягушки», здоровые как быки — наверное, бомбардиры, привыкшие орудовать банниками и ворочать пушками, оттого и накачанные — нехитрым маневром перекрыли мне возможность бежать через столы на второй этаж; трое невзначай оказались рядом с вышибалой, чтобы не дергался, а остальные двинулись ко мне. Дори присел напротив меня и впился маленьким глазками, над которыми густо кустились брови. Тяжелые кулаки легли на поверхность стола.
— Думаю, бочонка вина нам хватит, чтобы мирно разойтись, — осклабился пират. — Или в кармане ветер свистит? Обеднел после ссылки на берег?
— Дори, отвали от меня, — пожалуй, не сдюжу против десятерых. Вон, вышибала тоже понимает диспозицию, и разумно отодвигается к двери с рассеянным видом. А сам шажок за шажком все ближе к порогу. Неужто за помощью решил бежать?
— Эй, да это какая-то баба вместо Игната! Подменили, видать! — крикнул Дори, обернувшись к своим друзьям, и те радостно загоготали, только смех разом стих.
Дуло моего пистолета уперлось прямо в переносицу Дори.
— Кто сделает шаг, прострелю башку вашему корешу, — предупредил я. — Дернешься ты, Кошмар, результат будет тот же.
Пират страшно выпучил глаза, но застыл на месте. Дураком он не был. Оскорбление вольного брата могло привести к большим проблемам. На Инсильваде убивали не только за золото и серебро, но и за малейшую обиду в виде случайно брошенной фразы. Ну, кто никогда не спускал подобной вольности в свой адрес. А кто сказал, что Игнат спустит такое? Я голыми руками шею свернул одному ублюдку, убившему мою подружку, и Дори об этом знает.
— Успокоился? — спросил я, держа на прицеле бритую голову Кошмара. — А теперь поднял задницу, забрал своих уродов — и марш отсюда! Я серьезно говорю. Нет желания кровушку пускать таким идиотам как вы. Добрый я сегодня.