. Под влиянием проповедника русского сознательного патриотизма Петра Струве и Ивана Ильина я написал, правда, уже в нулевые, книгу «Ценности и борьба сознательного патриотизма».
Но сегодня, когда, как я мечтал в девяностые, патриотизм стал у нас новой «русской идеей», я вынужден признать, что правда в споре о русском патриотизме была на стороне Льва Толстого. По крайней мере, у нас в России распространение получает прежде всего казенный патриотизм, который используется «правящими классами» для оправдания своей неограниченной власти над своими подданными, для оправдания своих военных авантюр. Нынешний казенный патриотизм, как и предвидел Лев Толстой, оказался выгоден прежде всего для циников, использующих патриотические страсти для продвижения по службе. Патриотизмом, писал Лев Толстой, люди сами «связывают себя» таким образом, что власть уже может с ними делать все, что ей хочется. Патриотизмом люди «старательно свяжут себя так, чтобы один человек мог со всеми ими делать все, что захочет, потом конец веревки, связывающей их, бросит болтаться, предоставляя первому негодяю или дураку захватить ее и делать с ними все, что ему вздумается»[25].
Правда и русский патриотизм несовместимы
Понятно, что при подобном «веревочном» патриотизме нет места для собственной мысли, поиска правды, нет места для свободы выбора. Честно говоря, пропагандируя многие годы патриотизм, я не осознавал то, что видел Лев Толстой. Да, нигилистическое отношение к своей Родине, смердяковщина аморальны. Но надо учитывать, что в условиях вызванного патриотизмом единения людей становится уже трудно противостоять ошибкам стоящего над нацией лидера. Для созидательного патриотизма необходимо гражданское общество, которого у нас не было и нет. В нынешнем посткрымском патриотизме ненависти к врагам куда больше, чем любви к собственной стране. Характерный для русской культуры поиск истины, правды, справедливости сменился поиском врагов, которые воспринимаются как основной и единственный источник наших бед и страданий. И в результате вместо преображения души – рост злобы, агрессии, недоверия ко всему и всем, и даже к самому себе. В нынешней посткрымской России многие, очень многие теряют веру не только в будущее России, но и в самих себя. Правда о причинах крушений и неудач, которую призывал уважать тот же Иван Ильин, правда о тех чертах национального характера, которые мешали и мешают нам стать вровень с современной европейской цивилизацией, становится не только ненужной, но и главным врагом проснувшегося наконец какого-то странного патриотизма. Правда преследуется как плод «русофобии», как грязное очернительство нашей «святой русской души», как диверсия враждебного нам Запада. Соответственно, те, кому истина дороже возможности сегодня называться «патриотом», кто рискует сегодня вслух сказать о той страшной цене, которую мы платим за возрожденный «державный блеск» посткрымской России, оттесняются на обочину политической жизни как «пятая колонна» или «агенты ЦРУ».