Русская апатия. Имеет ли Россия будущее (Ципко) - страница 128

В далеком 1995 году, когда мы вместе с Горбачевым после его выступления во Владимире ехали в Москву, домой, он целую дорогу объяснял мне, что приватизация земли, на которой настаивали реформаторы, обернется бедой для простого крестьянина, который, по словам Горбачева, «снова начнет батрачить на новых хозяев». Мы забыли, что за перестройкой Горбачева стоят его простое крестьянское русофильство, его вера, что если освободить русского человека от бессмысленных советских запретов, то он, русский человек, распрямит плечи, станет во весь рост, начнет по-умному хозяйничать на своей земле. Горбачев до сих пор верит, как видно из упомянутого выше его интервью, что русский человек не может жить без гласности, открытости, свободы мнения и так далее. Отличие Горбачева от его нынешних критиков состоит в том, что он действительно был и является русофилом, что он верит, что свобода и демократия нужны русскому народу. На мой взгляд, все нынешние критики Горбачева, которые осуждают его за политику гласности, демократические реформы, на самом деле являются не просто сталинистами, но отъявленными русофобами. Еще раз повторяю, критика Горбачева, желание сделать его крайним проистекает от стремления не только нынешних политиков, но и подавляющей части населения бывшей РСФСР снять с себя личную ответственность за разрушение собственной страны. Горбачев не несет никакой ответственности за то, что дарованные им свободы были использованы людьми не для созидания, а для разрушения того, что было, для разрушения собственной страны. Вся беда и все «преступления» Горбачева состоят в том, что он, в отличие от нынешних его критиков, верил в созидательные гражданские потенции своего народа.

Я думаю, что Горбачев стал враждебен нынешней посткрымской России прежде всего потому, что мы в последние годы утратили эту перестроечную веру в свой народ, в его готовность создать полнокровное, демократическое, успешное во всех отношениях общество. На мой взгляд, за антигорбачевским настроением стоит утрата веры в способность русского человека на равных соревноваться со странами Запада, на равных конкурировать с ними в сфере экономики, науки, конкурировать с ними в политике очеловечивания человеческой жизни. За критикой Горбачева стоит наш уход от гуманистических критериев оценки человеческой жизни.

Суть нынешнего так называемого державнического патриотизма состоит в том, что он лишен самого главного – лишен любви к человеку. В том-то и дело, что в годы перестройки Горбачев не делал ничего, чего бы не желали простые люди. Он начал возвращать человеку элементарные права, отнятые у него, как любил тогда говорить Горбачев, «сталинской системой», он возвращал человеку право на свободу совести, право на свое собственное мнение, право на историческую правду, в конце концов, право на историческую память, которую отняли у него большевики. За перестройкой стояла моральная и психологическая усталость населения СССР от холодной войны. От вечного ожидания ядерной катастрофы, от растянувшейся на семьдесят лет жизни в осажденной социалистической крепости, окруженной со всех сторон врагами. Уже при Брежневе люди перестали верить в сказку о коммунизме, о том, что враждебная нам капиталистическая система когда-то распадется. По сути, в идеологическом отношении перестройка как освобождение от идеологических мифов началась еще при Брежневе. На самом деле перестройка стала выражением назревших потребностей освобождения страны от наиболее одиозных черт советской системы – от цензуры, железного занавеса, преследования за инакомыслие. Люди уже при Брежневе поняли, что не существует какого-то серьезного содружества социалистических государств. Блоковое сознание начало умирать задолго до прихода к власти Горбачева. За перестройкой стояло инстинктивное движение от ценностей советского державничества в сторону ценности жизни, ценности достатка, благополучия, свободы, личного успеха. Уже никто не хотел посвящать свою жизнь мнимым успехам СССР в деле экспорта революции. Матери и отцы уже не хотели, чтобы их дети погибали в далеком Афганистане непонятно во имя чего. В эпоху перестройки в глазах русского человека возрастала ценность его собственной жизни. Поэтому в эти годы, да еще в начале девяностых, сохранялось резко критическое отношение к Сталину, погубившему из-за своей паранойи и садистского настроения миллионы людей. Горбачев просто шел за этим настроением. Другое дело, что ни он, ни те, кто его активно поддерживал, не понимали, что разрушение сталинских скреп социализма обернется разрушением многих основ общественной жизни. Горбачев, как я точно знаю, во многих отношениях был дитя, жертва советской пропаганды.