И в результате забвение человеческой страшной цены успехов СССР, соседствующее с ностальгией о геополитическом могуществе СССР, становится мощным препятствием на пути декоммунизации мыслей и чувств современной России, на пути осознания бессмысленности и тупиковости русского коммунистического эксперимента. За попытками трактовать преемственность русской истории только со знаком плюс стоит на самом деле отказ от морального подхода к деятельности исторической личности, отказ от ценности человеческой жизни, от ценности гуманизма. Люди сегодня просто не в состоянии осознать, что они и их предки мучились, страдали, умирали не столько во имя своей страны, сколько во имя сохранения власти коммунистической утопии и ее бесчисленных жрецов. И пока мы не поймем, что нет ничего важнее и ценнее, чем человек, что никакая цель не оправдывает преступление, мы не станем полноценной европейской нацией. Сейчас уже видно, что без декоммунизации, без выхода из системы советских ценностей невозможно возрождение в России правового сознания, а тем самым и адекватной и объективной оценки и советской истории, и, что не менее важно, геополитических последствий пребывания у власти в России большевиков, к примеру, последствий внешней политики Сталина.
Парадоксально, но это неоспоримый факт. Советский человек хрущевской эпохи, эпохи оттепели и позже, до конца 1960-х, был куда больше готов духом воспринять правду, страшную правду о «перегибах» сталинской коллективизации, о репрессиях 1937–1938 годов, о сталинском репрессивном законодательстве конца 1940-х, когда сажали в тюрьму за пригоршню зерна, вынесенную с колхозного поля голодающим детям, чем нынешний сытый россиянин, пользующийся всеми благами современной цивилизации. Убежден, что советский человек в условиях всех стеснений полицейского государства был куда здоровее в моральном отношении, чем нынешние русские или россияне, живущие все-таки в свободном по русским меркам обществе. Понятно, почему прокоммунистически, просоветски настроенная часть интеллигенции сегодня всячески противится очевидной правде об аморальном родстве большевизма с национал-социализмом. Нетрудно понять, почему даже интеллектуалы, такие как Никита Михалков, не скрывающие своей симпатии к «белому делу», противятся правде об античеловеческой сути большевизма, не хотят видеть, как писал Николай Бердяев, что если «ленинизм не есть, конечно, фашизм, то сталинизм уже очень походит на фашизм»[33].
Казалось бы, современные русские могли бы гордится тем, что они, в отличие от немцев, постепенно, начиная с Хрущева и кончая Горбачевым, сами смогли освободиться от позорного наследства сталинского, большевистского тоталитаризма, от всех уродств созданного большевиками полицейского государства.