, остается только одно: или выжить, уничтожив опасность марксизации мира, или самим погибнуть.
Об альтернативе: или создание нового немецкого, «нового народного государства», или участь «свидетелей полного краха и гибели буржуазного мира»[120] – Гитлер постоянно говорит в «Майн кампф». Фашизм появляется на политической сцене сначала в Италии, потом в Германии как радикальная тоталитарная форма, противостоящая угрозе распространения власти большевистского ЧК на всю Европу. Социальный расизм большевиков родил еще более уродливую идеологию – этнический расизм Гитлера.
Альтернатива, перед которой Гитлер в своей «Майн кампф» ставил человечество, была ложной. Реальной альтернативой и коммунизму, и фашизму является только либеральная демократия, во главе которой стоят ценности гуманизма. Но угроза экспорта мировой пролетарской революции со всеми ее «чекистскими» достоинствами из России была реальной. И Гитлер искусно использовал эту угрозу большевизации Европы для прихода к власти в Германии. Фашизм и как идеология, и как политическая сила, противостоящая угрозе советизации Западной Европы, сначала в Италии, а затем в Германии воспринимался многими просто как меньшее зло по сравнению с большевизмом. Отсюда и недооценка правящей элитой Запада фашизма как радикального национализма. Почему организаторы мюнхенского «пивного путча» 8–9 ноября 1923 года, в том числе Адольф Гитлер, Эрих Людендорф, отделались сравнительно мягким приговором? По той простой причине, что защита организаторов путча играла на национальных чувствах судей, на их негативном отношении к «революционным посягательствам берлинских коммунистов, руководимых из Москвы», на общем страхе, что из-за слабости социал-демократов, «слабости буржуазно-марксистского берлинского правительства Германия оказалась в смертельной опасности». И Гитлер в своей заключительной речи на суде уже обращался к своим судьям как к единомышленникам, оправдывая себя тем, что он «хотел уничтожить марксизм», поскольку марксизм со своей разлагающей деятельностью повинен в поражении Германии в мировой войне и стоит на пути того «последнего Божьего суда, предстать пред которым… мы готовы и желаем»[121].
Марксистская идея уничтожения нации как социальной общности людей неизбежно должна была породить в национализированной с середины XIX века Европе защитников этой «национальной скрепы». На чем накануне прихода к власти делал акцент Гитлер в своих речах, выступая перед массовой аудиторией? На идее спасения немецкой нации от угрозы марксизма, на идее защиты нации как национальной ценности. Он в это время, как мантру, повторял: «Победит либо марксизм, либо немецкий народ». И, кстати, не зная трудов русских критиков марксизма, того же Бердяева, он все время повторял его слова о том, что марксизм является «мировоззрением разрушения и вечного отрицания».