Социальную ситуацию, в которой оказались в тот тяжелый период многие российские интеллигенты, описал петербургский ученый и врач И. И. Манухин: «Годы 19-й – 20-й были периодом все нарастающего, из недели в неделю, из месяца в месяц тягчайшего для нормального человека ощущения какой-то моральной смертоносной духоты, которую даже трудно определить точным словом, разве термином „нравственной асфиксии“. Люди были поставлены в условия, когда со всех сторон их обступала смерть либо физическая, либо духовная. Декреты сыплются на обывателя без счета, а закона нет и сам принцип его отсутствует. Нет ничего удивительного, что русские люди устремились к границам – кто куда: в Финляндию, на Украину, в Польшу, Белоруссию. Хотелось жить как угодно: в бедности, в убожестве, странником, пришельцем, лишь бы не быть принужденным жить не по совести»[168].
Нет сомнений, что политика смерти, которую принесли в человеческую цивилизацию большевики, подлинные марксисты, была куда более изощренной и целенаправленной, чем примитивное гитлеровское «решение вопроса». Инстинкт смерти дает о себе знать прежде всего с антиинтеллектуализма, с политики прямого и косвенного уничтожения образованной, думающей части общества.
Без знания этого удивительного родства античеловеческой сущности и большевизма, и фашизма как идеологии смерти мы никогда не поймем главный цивилизационный урок страшного ХХ века. Оказывается, инстинкт самоубийства, самоуничтожения всегда жил в человеке, и он может проявиться в любое время, в любую эпоху. Трагедия ХХ века состоит в том, что народы, сначала русские, а потом итальянцы и немцы, по недомыслию, из-за жажды национального реванша, а в России – просто из-за жадности, из-за нашей страсти к халяве, пошли за политиками, которые на самом деле были людьми с больной психикой, страдали жаждой смерти, жаждой разрушения, которые видели в революциях, в насилии, в войнах красоту и смысл человеческой истории. Кстати, заслуга русских, и в этом было их преимущество по сравнению с итальянцами и немцами, что мы сами освободились, правда, уже от остатков сталинского тоталитаризма, сами освободились от уродливых черт политической системы, рожденной жаждой смерти и жаждой разрушения. И надо отдавать себе отчет, что в России возбудить психоз милитаристских настроений, жажды войны и жажды борьбы с врагами, в том числе и выдуманными, легче, чем в странах Запада, ибо у нас, по нашей русской традиции, жизнь человеческая меньше стоит или вообще ничего не стоит. В том-то и дело, что, заражаясь психозом войны и милитаристских настроений, мы, русские, можем потерять последние остатки инстинкта самосохранения, инстинкта человечности. И здесь возникает вопрос, который возник лично у меня при одновременном чтении и классики марксизма, большевизма, и классики фашизма. Ведь действительно эти, характерные для названных текстов, призывы к войне, к убийствам, жертвам отдают патологией. Кстати, на самом деле в переводе исповеди-книги Муссолини «Третий путь» для души куда меньше опасного, чем в текстах Ленина типа «Диктатура пролетариата и ренегат Каутский». А почему политики, люди, якобы принадлежащие к разным цивилизациям, в одинаковой степени страдают этой болезнью жажды смерти? Почему европейские народы, несомненно, принадлежащие к разным цивилизациям, одинаково податливы к этой проповеди войны, вражды и неизбежных жертв?