Я, честно говоря, не знаю, как минимизировать негативные последствия «крымской весны», как убедить Запад, что у нас на самом деле нет ни сил, ни желания восстановить Россию в границах бывшего СССР. Мы на самом деле не имеем ни сил, ни желания с кем-то всерьез воевать. Но я убежден, что в любом случае, пока не поздно, пора остановиться, не переходить из-за неоправданных державных амбиций, из-за амбиций честолюбивого русского медведя через красную черту, за которой начинается хаос и беспредел людей, которым нечего терять, кроме своей нищеты. Никакая национальная гвардия или возрожденное сталинское НКВД нам не поможет, если у матерей не будет чем накормить своих детей перед школой.
Старый русский проект «великодержавие за счет пустых щей крепостного», на мой взгляд, себя исчерпал полностью и окончательно. И на этот счет не должно быть никаких иллюзий у нынешней власти. Если можно действительно спасти остатки русского мира, то только за счет того, что жизнь простого русского человека станет достойнее, обильнее и радостнее, чем жизнь белорусская, казахстанская или украинская. Чем больше мы будем тратить денег на иллюзии, связанные с различного рода инициативами по поводу Евразийского союза, тем сильнее наши соседи – и белорусы, и казахи – будут смотреть на Запад.
Из-за простого, кстати, естественного желания Путина как постсоветского государственника привести Украину в Таможенный союз на самом деле распалась сердцевина русского мира. Скорее всего, надолго великороссы и малороссы стали врагами. Пора расстаться с советскими иллюзиями. Никакое прочное единство бывших советских республик в ближайшее время не предвидится. Пора, наконец, расстаться со своими великодержавными собирательными иллюзиями и вплотную заняться собой, заняться благоустройством русской жизни. Единственная русская идея, которая всем будет по душе и которая может нас спасти, – это политика последовательного преодоления традиционной русской нищеты, от которой действительно русский человек окончательно устал. Россия сегодня не Запад прежде всего потому, что мы беднее, чем другие народы Европы, никак не можем преодолеть наше отставание, неустроенность нашего быта, нашей жизни. Теперь я понимаю то, чего не понимал в начале девяностых, полемизируя с уже покойным Колей Шмелевым, понимаю, что даже чистота в общественных туалетах очень важна для полноценной человеческой жизни.
Не знаю, но, точно как в начале восьмидесятых я ощутил неизбежность гибели мира социализма, как я ощущал неизбежность распада СССР в результате суверенизации РСФСР, точно так я чувствую неизбежность окончательной гибели России, если власть будет продолжать свою нынешнюю политику «затягивания поясов» во имя государственнического престижа. Беда в том, что «затягивание поясов» в условиях нашего вопиющего неравенства, когда несколько процентов населения владеет 80 % национального богатства, на самом деле является просто безумием потерявших чувство реальности людей. Ведь простые люди прекрасно понимают, что сама власть не будет заниматься этим «затягиванием поясов» ни у себя, ни тем более у своих детей, которые, как правило, являются гражданами или Англии, или Швейцарии. Не смогут русские снова пройти через семьдесят лет противостояния с Западом в полуголодном состоянии, с чем связывал свой русский оптимизм мой собеседник на лестнице, ведущей в храм села Спас-на-Угре.