Вместо заключения
Пора кончать с русской бедностью
Мой собеседник, прихожанин церкви в Спасе-на-Угре, мужчина лет шестидесяти, по всему – отставной военный, на лестнице у входа в главный храм Воротынского женского монастыря, в перерыве между службами (это было 31 июля 2016 года) тоже учил меня русскому оптимизму. «Слава богу, – говорил он с восторгом, – наш родной Путин – православный, а не мусульманин, какой-нибудь Кадыров. А с остальным мы сами справимся. Прожили худо-бедно в СССР семьдесят лет в окружении врагов, а сейчас вместе с Путиным тем более выдюжим».
И когда батюшка после крестного хода по случаю праздника Калужской иконы Божьей Матери привел нас в трапезную, мой собеседник-оптимист показал мне на обильный стол – рыбная запеканка, пироги с красной смородиной, каша, мороженое – и сказал: «Вот так и будем жить – не тужить».
Но, наблюдая, как мой оптимист-собеседник, сосед по столу, во время чтения нам матушкой истории чудесных исцелений, связанных с Калужской иконой Божьей Матери, набрасывался на очередную, вторую или третью, порцию рыбной запеканки, что, на мой взгляд, не приличествовало торжественности момента, я лично еще раз убедился, что мое восстание против тех, кто, как руководители Всемирного русского собора, призывают подданных нового русского царя «жить на минимуме материальных благ», оправдано. Нет в душе нуждающегося, голодного ни чувства стыда, ни Бога, ни силы, способной привести его на путь к Всевышнему. Не сможет нынешняя, озлобленная от своей вечной неустроенности Россия второй раз пройти через испытания «осажденной крепости».
Я никого не осуждаю, но я не могу жить с закрытыми глазами и не видеть, что в нашей новой, наступающей на нас бедности на самом деле ничего возвышенного и духовного нет. Я не могу не видеть, что рост бедности ни к чему, кроме агрессии, зависти, озверения и одичания, не ведет. Если даже для отставного военного, при его пенсии, халявный обед – большая радость, то каковы реальные настроения тех 20 процентов населения страны, у которых, как показывают опросы, уже не хватает денег для приобретения самой простой пищи?
Радость и восторг по поводу того, что Путин, наш новый самодержец, «свой, русский, православный», даже если эта радость идет от души, во что я, честно говоря, мало верю, на самом деле, как все эмоциональное, временное не имеет глубинных корней. Русский ветер перемен в настроении людей может унести ее, эту радость, в небытие, точно так, как этот ветер уносит прочь парашютики одуванчиков. Уже сейчас много простых, далеких от политики русских людей, как в сказке Андерсена, начинают видеть очевидное, то, что не было видно в нулевые, в том числе и мне. Начинают видеть простую телесность, голость путинского желания как можно дольше оставаться у власти, сделать все возможное, чтобы ее сохранить. И я их, прозревших, понимаю. Голая жажда власти у меня вызывает такое же отвращение, как и голая жажда майданов. Наверное, Путину самому трудно ответить на вопрос, что на самом деле движет им сегодня – желание сохранить Россию или страх потерять свою уникальную самодержавную власть. И только Бог знает, когда кончится этот уникальный для современной европейской цивилизации эксперимент по удержанию самодержавной власти. Хотя Путину вряд ли удастся побить рекорды самодержавия, установленные к сегодняшнему дню тем же Назарбаевым. Может быть, действительно нам надо примириться с нашей евразийскостью и мыслить образами и примерами политики Средней Азии? У меня нет оснований считать, что потребность в демократических реформах в России выше, чем, к примеру, в Азербайджане или Казахстане.