– И это?..
– Прокрастинация.
Мы помолчали. Между нами стояло и молчало мое монументальное произведение «Одинокий кипарис с таким кружочком на стволе, как всегда рисуют».
Я посмотрел на картину и вдруг у меня пробежала шальная мысль, что, может быть, я все это время ошибался.
Что я жил с ощущением, будто в моей жизни главный человек – это я. Что, поскольку сам себя я знаю вдоль и поперек, я по ошибке считал себя центром своей жизни. А может, это вовсе не так. Может, главный человек – это она, а я только второстепенный персонаж, которому досталось слишком много внимания от того, кто сейчас оказался моим единственным зрителем.
– Приятное вино, – наконец сказала Карен.
– Да, – ответил я, – с фруктовым привкусом.
– Знаешь, в картинах ты меньше выпендриваешься.
– Терпкий вкус, – сказал я. – Полнота. Сильное послевкусие.
Она засмеялась. Мне на мгновение стало интересно: то, как она смеется, то особенное сочетание звуков, из которых состоит ее смех, – принадлежит ли это исключительно телу или, скорее, тому, как душа задействует тело, когда смеется?
– А как тебе мое вино? – спросила она.
– Твое вино?
– Вино, которое я привезла тебе в первый раз, когда мы встретились.
– Мм, я…
– Ты его не пил, да?
– Наверное.
– Как не стыдно, – она скорчила гримасу, изображая обиду, – кто же так поступает?
– Извини, – ответил я. – Я отложил его в сторонку в тот день и совершенно о нем забыл.
– Так принеси его прямо сейчас – и выпей при мне, – сказала она.
– Ты выпьешь со мной?
– Я выпила уже достаточно, а мне еще вести машину три часа, милый. В этом теле я не позволяю себе больше половины бокала зараз.
Ну я принес вино и выпил.
Мы провели приятный долгий вечер, в конце концов Карен продефилировала по прямой – показала, что она в состоянии добраться до дома, и только после этого уехала.
А я, в отличие от нее, выпил почти два бокала вина из первой бутылки и еще три бокала подаренного ею вина.
Может быть, внутренний голос, который велел мне отложить вино с самого начала, сделал это из соображений безопасности. Малознакомый человек приносит тебе напиток, когда ты в охраняемом убежище. Мой внутренний параноик не был готов даже подумать о том, чтобы попробовать вино, попавшее ко мне совершенно случайно, без наклейки «Уольдо» на коробке.
Но в тот вечер упала еще одна преграда, и я позволил себе открыться и выпить. Это ослабило мои подозрения, мой всегдашний страх.
И заставило почувствовать себя ужасно глупо, когда посреди той ночи я проснулся от сильной, почти парализующей боли в животе. Я выполз из кровати, приковылял наружу, с большим трудом и страданиями забрался в джип и поехал, стоная и извиваясь, в больницу, которая, судя по карте в пакете для экстренных случаев, была ближе всех к моему дому.