Детектив собрал свидетельства моих одноклассников и некоторых соседей. Но все они никуда не годились.
Я исчез через год после убийства отца. Никто в районе не знал, где я.
– А за пределами района? – спросил я по трансатлантической телефонной связи. – В МВД есть какие-нибудь данные? Я получил водительские права? На меня есть дело в полиции? У меня есть банковская карточка?
– А, – сказал он, – вы хотели, чтобы я искал и за пределами района?
Обманщик, врун и жулик. Если хочешь добиться какого-нибудь результата – делай все сам.
Прошел еще месяц, я работал как вол, ел хлеб с сыром, запивал водой из-под крана, и у меня накопилась сумма, с которой можно было вернуться домой. Вернуться я мог уже давно. В сущности, частного детектива я использовал как предлог. Теперь и этот предлог отжил свое. Я запаковал все, что у меня было, продал джип, выяснил, как перевозить в самолете оружие, и купил билет в Израиль.
Дана Арбеля я нашел недели за две. Вот и все.
Я узнал о нем все, что было нужно, и настал момент, когда я должен был решить, встречаться с ним или исчезнуть.
Я не могу гордиться тем, что сделал. До сих пор я не уверен, что поступил правильно. Но тогда мне было очевидно, что встречаться с ним я не хочу. Все могло пойти иначе, и я не знаю, хорошо это было бы или плохо. Как посмотреть.
Тогда я купил обратный билет.
И снова постарался уехать как можно дальше. Купил другой джип, поновее. Снова стал ездить, следуя зову дороги.
Работа, какая подвернется, вагончики, в которых я мог прожить не больше года. Краткие приятельские отношения, непритязательные романы.
Человек должен знать, кто он такой. Человек должен быть в ладах с тем, кем он решил быть.
Я решил – по крайней мере, в то время – быть мужчиной-одиночкой, который сидит на стоянке для путешественников на крыше джипа, с пивом местного производства, не слишком холодным, в руке и с тысячью звезд над головой.
Слишком часто в жизни я чувствовал себя ни при чем. Чувствовал, что не могу участвовать в этой странной пляске, которую люди танцуют вокруг меня. Под открытым звездным небом я, по крайней мере, понимал, что сам это выбрал, что мне хватает самого себя – пока что. Потому что, наверное, иногда появляется вот это чувство – «пока что». В каждый период жизни ты рассказываешь сам себе, что это лишь временный этап, пока не придет нечто настоящее. Ты не ощущаешь, что это настоящая жизнь, все – только подготовка. И сейчас, вот прямо сейчас, она закончится, и тогда мы заживем по-настоящему.
Вплоть до того момента – в маленькой парикмахерской в Детройте, когда необъятная черная парикмахерша по имени Кларис, громко переговариваясь с коллегами, стригла мои волосы, которых ножницы не касались уже полтора года. Беседовала она преимущественно с другой парикмахершей по имени Дона: та пыталась объяснить Кларис, что такое тест Бекдел