Я стоял под дверью квартиры, принадлежавшей женщине, которую я не знал еще несколько недель назад, и собирался войти и ликвидировать, в сущности, самого себя. Кто-то должен это сделать, и хотя я не хотел делать это сам, но позволить сделать это другому я хотел еще меньше.
Я был против того, чтобы нанимать опытного наемного убийцу, фрилансера. Я думал, что будет правильнее, если я посмотрю самому себе в глаза, может быть, даже извинюсь. Но они убедили меня, что так будет быстро и безболезненно. Поди знай, куда попадешь, если у тебя дрогнет рука, поди знай, не струсишь ли в последний момент. Обратиться к киллеру – это правильный путь.
Ладно, вот мы увидели, куда этот правильный путь вас завел. И теперь сделаем все по-моему. Прямо, по-родственному, лицом к лицу.
Я постучал в дверь. Трижды.
Тук-тук-тук.
За дверью кто-то крикнул: «Минуту!»[62]
Прошло несколько секунд в напряжении. Моя рука покрывалась потом, сжимая пистолет.
– Кто там? – спросил кто-то изнутри.
– Иоганн Себастьян Бах, – ответил я. Это был пароль, о котором Стоун с ними договорился. Пароль был так себе. Мне всегда больше нравился «Моцарт».
– О’кей, – сказал он. Я услышал какие-то шорохи. Что-то тут не так.
– Дан? Дан Арбель? – спросил я.
– Сейчас, – отозвался Дан из-за двери. – Только… подождите секундочку.
Воздух в коридоре застоялся, давил. Весь пол – от стены до стены, как в гостинице, – покрывал ковролин. Видны были бойкие пылинки, пересекавшие солнечный луч, который пробивался сквозь дверной глазок и находил вечный покой на этом уродском ковролине. Я завороженно уставился на этот тонкий лучик, как ребенок, который следит глазами за частичками солнечного луча, просачивающегося в щель между занавесками утром, когда не надо идти в школу.
Я снова постучал. Давайте уже покончим с этим, честное слово.
– Минуту! – крикнул он.
Что-то не так. За дверью продолжали шептаться. Я сделал небольшой шаг назад, поднял руку, прицелился чуть ниже глазка, чуть ниже мерцающего луча.
– Иду! – крикнул я по ту сторону двери.
Я не хочу, не хочу смотреть ему в лицо.
Подожду, пока луч исчезнет: пусть он посмотрит на меня в глазок – и я изрешечу пулями эту тонкую деревянную дверь, пусть пули сделают работу за меня. И все.
Луч света исчез.
Пылинки стали невидимыми.
Я закрыл глаза и нажал на спуск, а потом снова, и снова, и снова. Четыре раза. На четвертый раз я даже приоткрыл глаза, чтобы убедиться, что все еще стреляю в нужном направлении.
За дверью началась суматоха. И тогда я услышал крик: «В спальню!»
Я сразу понял: ни в него, ни в нее я не попал. Если один кричит, а другой может за ним бежать, значит оба целы.