В какой-то мере я сумел осознать это (даже пока не зная, как облечь это в слова) при нашей повторной встрече с Ф*. Чтобы принять ее уродство, требуется время, это я понимал. А также необходимы интуиция, философия и логика. Отчасти может пригодиться жизненный опыт. И, когда проводишь с ней какое-то время, постепенно вдруг начинаешь ощущать легкую гордость. За сам тот факт, что интуицией, философией, логикой и жизненным опытом не обделен.
Вновь мы встретились с Ф* тоже в концертном зале — правда, не таком большом, как «Сантори». На концерте французской скрипачки. Если не ошибаюсь, та исполняла скрипичные сонаты Франка и Дебюсси. Француженка была выдающейся скрипачкой, и те две сонаты украшали ее репертуар, но в тот вечер, признаться, она была не в ударе. Хотя две пьесы Крайслера, исполненные ею на бис, и прозвучали прелестно.
Я вышел на улицу и дожидался такси — и тут меня сзади окликнула Ф*. В тот день она была с подругой — худенькой невысокой красавицей. Сама Ф* достаточно высокого роста, немного ниже меня.
— Здесь в двух шагах есть одно неплохое местечко. Что скажете, если мы зайдем и выпьем немного вина? — спросила она.
Я согласился. Время не позднее, а у меня внутри оставался привкус разочарования от неполного погружения в музыку. Почему б не выпить с кем-нибудь бокал-другой вина и не поговорить о по-настоящему хорошей музыке.
Втроем мы расположились в маленьком бистро за углом, заказали вино и легкую закуску, но вскоре у красавицы-подруги зазвонил телефон, и она тут же распрощалась с нами. Ей сообщили из дому, что ее кошке плохо. И мы с Ф* остались вдвоем. Но меня это ничуть не разочаровало: к тому времени мне эта женщина уже стала интересна. Одевалась Ф* со вкусом и в тот день была в синем шелковом платье, по виду — очень дорогой марки. Украшения на ней тоже смотрелись идеально, простые, но броские. Тогда же я заметил на ее пальце обручальное кольцо.
Речь мы повели о концерте и сразу же сошлись во мнении, что скрипачка была не на высоте. Ей нездоровилось, она повредила себе палец? Или осталась недовольна гостиничным номером? Этого мы не знали. Однако, вероятно, что-то с ней было не так. Если часто ходишь на концерты, такое понимаешь интуитивно.
Затем мы разговорились о наших музыкальных предпочтениях. Оказалось, мы оба любим фортепиано. Разумеется, слушаем оперы, симфонии и камерные произведения, однако больше всего нам нравятся сольные фортепианные произведения. И даже любимые у нас, как ни странно, совпали. Ни ей, ни мне никак не удавалось бесконечно восторгаться музыкой Шопена: как ни верти, а ее совсем не хочется первым делом ставить по утрам. Сонаты Моцарта — красивые и чарующие, но, если честно, уже приелись. «Хорошо темперированный клавир» Баха — прекрасное произведение, но длинновато, в один присест не послушаешь, тут нужна хорошая подготовка. Фортепианные сонаты Бетховена порой режут слух своей излишней серьезностью, а интерпретировали их столько, как нам казалось, что уже хватит. Произведения Брамса иногда прямо в радость, но все время слушать их утомительно, а то и скучно. Музыка Дебюсси и Равеля не затронет душу, если не подобрать под нее время и обстановку.