Как только Матриарх Линь сказала эти слова, двоюродная бабушка и двоюродный дедушка Линь Синьтун тут же навострили свои уши. Они знали, стоит лишь Матриарху Линь слегка качнуть своей головой перед Линь Синьтун, и это было бы гораздо лучше, чем миллионы слов от них.
Позиция старушки была очень важна!
В этот момент, для Су Цзе неуместно было что-то говорить, поэтому он мог только стоять и смотреть на Линь Синьтун, оставляя решение ей.
Для Су Цзе это была дилемма. Он хотел, чтобы Линь Синьтун отказалась от брачного предложения. Он бегал кругами на протяжении лет, читал самые разные древние манускрипты, но он так и не нашел способа исцелить её врожденные Инь Меридианы. И теперь семейный клан Шэнь Ту, которого он всегда недолюбливал, объявил о том, что они нашли метод. Для эмоций здесь не было места.
Тем не менее… Он также волновался, что Линь Синьтун отвергнет брачное предложение, и если он не сможет спасти её, тогда Линь Синьтун умрёт молодой. Разумеется, Су Цзе не хотел увидеть такой конец.
Линь Синьтун поджала губы и замолчала.
Все смотрели на Линь Синьтун. И Юнь так же смотрел на выражение лица Линь Синьтун, пытаясь угадать её мысли.
“Давайте для начала пройдем во двор.” Сказала Линь Синьтун беззаботно, и повела Матриарха, Су Цзе и остальную компанию в маленький двор бамбуковой хижины.
Двор не был большим, но был элегантно украшен. Посреди двора стоял стул из ротанга. Линь Синьтун предложила Матриарху сесть, перед тем как Су Цзе, шестой двоюродный дед и двоюродная бабка заняли свои места.
Пока Линь Синьтун заваривала чай, она мягко сказала, “С недавних пор я стала рассудительной, я знаю о своих разорванных меридианах и о судьбе умереть молодой. С поддержкой Матриарха, я могла пользоваться лучшими эликсирами и реликтами семьи, покуда я тренировала боевые искусства. В это же время было множество старших кузин, которые оказались этому не рады. Они говорили, что мне предначертано умереть, и всё же я трачу ресурсы семьи. Если бы эти вещи были в их распоряжении, они бы смогли достигнуть множества вещей. И по материнской и по отцовской линии, тёти всегда смотрели на меня странно, говоря, что мне не повезло, и что я была проклята иметь такое тело…”
Всё это время голос Линь Синьтун оставался спокойным. И всё же, И Юнь и Су Цзе заметили, что в её голосе присутствует намёк на грусть. Каждый может представить себе какие душевные раны получила девочка, в возрасте, когда самооценка была очень важна, а она получала лишь издёвки в то время, пока Матриарха не было поблизости.
И Юнь знал, что в те тяжелые времена взросления Линь Синьтун, невзгоды, которая она перенесла, не ограничивались её описанием.