Рашель поблагодарила, обещая непременно воспользоваться приглашением, но конец её учтивой тирады снова потонул в гомоне танцоров, жаждавших продолжить свой кордебалет под барабаны.
Все тотчас ринулись в пляс, позабыв про измышления и упрёки в наш адрес, и весь притвор храма преобразился в быстроногую карусель огней. На территории, как казалось недавно забитой до отказа, внезапно каждому из гостей нашлось место для танца. Кто-то вертелся как дервиш, кто-то дёргался, воздев обе руки, чтобы не задеть ими экспрессивного соседа, множество ног топтало землю, утопая в пыли по колено.
Будучи неважным танцором, я, тем не менее, проникся ритмом, копируя ловкие движения Рашель. К восторгу окружающих, мы влились в шеренгу танцующих синхронно, ничуть не исказив замысловатый танец. Дробный бой барабанов подбрасывал нас в воздух, втыкая на прежнее место в ряду. В таком трансе ты ощущаешь, как токи проносятся вверх по спине, врезаясь электрическим разрядом в мозг. Мы провели в плену у барабанов несколько часов, отравляясь благовонием, запахом рома и дешёвых духов вперемежку с дразнящим эротизмом близости тел, соприкасающихся в танце на миг. Мой разум за ночь выветрился, затерявшись где-то в прошлом. Он подчинялся лишь ритму танца, как колеблющаяся исполинская прядь морской капусты, которую, каким бы сильным не было течение, не выдернуть со дна.
Не знаю, в каком часу мы закончили. Помню только прохладный ветерок снаружи храма и проблески зари на жемчужно-сером горизонте. Ещё запомнились неподвижные пальмы и цоканье копыт мулов, везущих на городской рынок первых торговок. И огни в заведении Марселя Пьера, где можно было выбрать женщину себе по вкусу. Откинувшись на перила у входа, клиенты смаковали послевкусие ночи, проведённой в обществе нежных и безотказных красавиц. Сам я уже почти от них отвык.
В полной мере оценить важность записи, сделанной прошлой ночью, записи, которой мы едва не лишились, мне удалось лишь глубоко за полдень. Среди сумбурных песен и танцев было обнаружено два источника полезной информации. Во-первых – доклад, где прямо подчёркивалось, что общество Бизанго уходит корнями в Гаитянскую революцию. Во-вторых, что, пожалуй, ещё важнее, на плёнку попали имена полудюжины нынешних региональных лидеров этой организации в одном только округе Сен-Марк.
При неоценимом содействии Робера Эрье – дяди Рашели, нам удалось установить контакт не только с президентами, но и с императорами. Самым влиятельным и полезным человеком среди пяти этих лиц дядя назвал Жана-Жака Леофена.