По зрелой сенокосной поре (Горбачев) - страница 106
— Поведай, ласковой рукою, кто в этот край тебя занес?..
Опять увидала ветку пихты в раме окна и почувствовала родство с этой оторванной жизнью. Ей показалось, что это и не пихта, а она сама, и не здесь, а где-нибудь в Кулунде или на самом краю земли. Другая жизнь и другие люди — молодые, сильные…
А на дворе еще долго не утихала ночная, по зрелой сенокосной поре, гроза.
ИСПЫТАНИЕ НА МОЛОДОСТЬ
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Люди привыкают к однообразию. Быстро, незаметно для себя и уже раз и навсегда заведенным порядком живут изо дня в день, из года в год. Не с удобствами или невзгодами, а именно с однообразием человек свыкается скорее всего. Это открытие Сергей Горобец сделал в Пояркове, а может, оно вообще было первым открытием в его жизни. Друзья Сергея — Володька Кержов и Алик Синько, такие же молодые специалисты, как он сам, признали открытие, и странным казалось лишь то, что равнодушными остались поярковцы. Никого больше не потрясла, не взбудоражила эта новость в далеком селе на Амуре. А ведь у поярковца на новость особое чутье! О, тут ему и расстояние не помеха… Уж на что Москва далеко, а стоит там какому командировочному гульнуть, так телеграмма еще до Пояркова не долетит, а уж тут все знают: надо выручать — не переться же ему пешком в такую даль. Понятно — земляк!..
Поглаживая ус, сидел перед Сергеем старик Реснянский, рассказывал под руку Горобцу, подписывающему наряды. Как только закрылась навигация, рабочие обедали у Сергея в мастерской. Собираясь после обеда на участок, Реснянский обычно заходил в конторку, успевал рассказать что-нибудь Сергею.
— Э-э, милый!.. Разве у нас тут пристань была… Названья такого не было! Помню, дебаркадер ткнули к берегу — может, когда катеришко пристанет, а то — баржи с Благовещенска идут, шкипер с матросом лодку отвяжут — и к нам: картошки взять, хлеба… У нас тогда свойский хлеб-то еще был, домашней выпечки. Давно такого не ели… Да… Пригнали первый эшелон с углем с Райчихи — пароход подошел — мы ему в бункер лопатами кидали!.. Теперь вот, — лукаво усмехнулся старик, — горя не знаем, не то что… — он махнул рукой на прошлое, на воспоминания. — Кнопку ткнул — стрела сама поехала. Транспортер крутит — уголь идет… Подталкивай его бульдозером — и вся недолга. Так-то, Сергей Никандрыч! Годков пять — десять пройдет — еще не то будет, посмотришь тогда.
Будь Горобец летами постарше, поопытней, он без труда уловил бы в словах Реснянского поучительный намек. Наверное, от Кержова или Синько, а может, и от самого Сергея, вылетело какое слово — поди поймай теперь, Реснянскому стало ясно, что заскучали, запечалились ребята в Пояркове. На родину ли потянуло их или в шумные города, где молодежи много, а и по большой работе могли стосковаться, все равно плохо — уедут. Гусь, вон, и с подбитым крылом, а осень пришла — все шею тянет, вверх косится. Стая над головой пройдет — шуму-то, крику не оберешься. До этого зерно с рук брал, а тут взъерепенится, гляди, кабы в глаз не клюнул…