Что-то роднило записи, не в одно время сделанные и разным способом — от химического карандаша до перочинного ножика. Их сближали простоватость и легкая насмешка, ирония жильцов и жиличек… Храня традицию, Сергей нацарапал на стене, что приехал в Поярково первого апреля, кто, мол, не хочет — пусть не верит…
За полцены он приобрел в комиссионном «Рекорд». Приемник старый, но с хорошей настройкой: чисто принимал Москву, а ближние станции и подавно. Валяясь на кровати и слушая музыку, Сергей иногда злился на себя за то, что не остался после училища в Горьком. Поступил бы в водный институт, а свободными вечерами ходил бы в консерваторию, концертный зал. Правда, ругал он себя только для блезира, потому что, с одной стороны, людям свойственно жалеть о прошлом и о неосуществленном, а с другой — они ведь редко бывают довольны настоящим.
…В Поярково Сергей прилетел рано утром. С борта «ЛИ-2» прыгнул в глубокий снег. В ботинках, проваливаясь, сделал несколько шагов и на минуту закрыл рукавом глаза от снежного вихря, поднятого ревущим самолетом. Из кабины выкинули вслед Сергею чемоданы, и «ЛИ-2» улетел дальше.
Торчком уткнулись в снег коричневые чемоданы, и легкая поземка обкручивала их снежными усами. Распластываясь в равнину, белый аэродромный холм вытягивался в степь, перерезанную льдистой полосой Амура — точно из фольги… На ближнем к Сергею левом берегу стояло чистенькое, ровное, опрятное село — с высокими соснами на улицах, с огородами и кое-где даже садами. Узкая лента припорошенных снегами кустов вилась от Пояркова, огибая вдалеке аэродромный холм… За этими кустиками, под снегом лежала маленькая речонка Завитинка, в устье которой, как у доброй хозяйки на квартире, разместился затон… Обширное белоснежье упиралось у самого горизонта в сопки — встопорщенные складками, окуренные сизым дымом… Свежо, морозно, тихо. «Неужто это для меня уже и край света?! И Поярково ли это еще?!» — думает Сергей, усмехаясь. Ему немного жаль, что деревня стоит не в сопках. По его-то мнению, край света — это такое место, когда дальше и ступнуть некуда. Край — он и есть край, а тут еще столько простора, столько раздолья кругом, что невольно думается: край ли это или начало земли твоей?..
Хрустел под ботинками снег, солнце едва прорезалось через белый туман над крышами. «Какая же это весна? — опять недоверчиво подумал Сергей. — Апрель, а на Амуре ни протоки, ни проталины…» Удивило его лесное ожерелье: по реке, во льду, цепочкой зеленые елки. Под ними вилась безлюдная стежка. Куда она? Если на противоположный остров, то почему не напрямик, а на дальний край его?