Сергей вспомнил, что губы у нее были, как в вишневом соку. Он подумал и молча опрокинул стакан.
— Ничего спиртяга! — говорил Сергей, нюхая хлеб и отказываясь от воды. — Мы на флоте привычные, не впервой, чай…
Пил он первый раз и хмелел быстро, как-то весело и бесшабашно, не думая и не заботясь, каково с утра похмелье. Постепенно терял он над собой власть, чувствовал в себе новые наплывы сил. Если хотите — он может пройти на руках от стола до двери (шлепнулся только два раза) или, не качаясь, на вытянутой руке поднимет за переднюю ножку стул и прокатится босиком с ледяной горки. Но на улицу его не пустили, а заставили спеть ямщицкую песню, сплясать на пяточке «яблочко», а когда он пошел по одной досточке и сбился, его подняли на руки и бросили на кровать.
Уже теряя сознание, чувствуя сквозь сон, что пьян, Сергей не жалел об этом. В конце концов он теперь самостоятельный человек и может позволить себе такую роскошь хотя бы потому, что в жизни все надо испытать — все! — и ничуть не меньше…
Утром его разбудили чуть свет, дали холодной воды и кусок ветчины.
— Дуй, москвич, в сарай, растапливай печку. Мы поваляемся часок, а ты пожарь картошку.
Сергей хотел было обидеться на новых друзей. Но за работой все у него валилось из рук, уголь долго не разгорался, и к тому времени, когда он окончательно протрезвел, понял, что во всем виноват сам. «Нет, — решил он, — если и дальше так пойдет, то пропади все пропадом, а я отсюда удеру!»
3
Стояла холодная осенняя погода. Пронзительный ветер с Амура шало разгулялся по пристани, отрывая и выворачивая на берегу с причалов, с крыш и построек все, что не выдерживало натиска. Укрыться от ветра можно в диспетчерской, в мастерской и, не говоря уже о конторе, в узких проходах глубоких траншей. Летом в них оживленно: гудят транспортеры, снуют механизаторы, озабоченные работой, а сейчас тихо. Кажется, что от холода и ветра пристань обезлюдела, насупилась…
…Алику не нравилась эта история с приказом. Подложный хоть и крут иногда бывает, но Сергей, видно, сам виноват. Когда-нибудь нос задрал, Костя его и осадил. Обычно Подложный довольно спокоен, но заденешь — ответ даст, будто пружина сработает, которая у него всегда на взводе. И вот интересно — несколько раз Алик пробовал рисовать Подложного, в каком только ракурсе не пытался, а все ничего путного. Не дается ему главная жилка Костяного характера.
В окно Алику видно, что Сергей остановился у радиостанции, ждет кого-то. Из-за угла вышел начальник пристани. Он высоко поднимал ноги в хромовых сапогах, осторожно перешагивал с гривки на гривку глубокие борозды, наезженные в глине и гравии машинами и бульдозерами. Поравнявшись с Сергеем, Подложный кивнул ему и пошел было дальше, но Сергей окликнул его…