С каждым днем ожидание близкой перемены становилось все нетерпимее. Люди осунулись. Они нервничали, злились по пустякам, переругивались по делу и не делу…
Внезапно все стало меняться. С юго-востока подул влажный низовик. Лед потемнел за ночь. Протоку перед пристанью размыло, а еще через день вода вышла на перекатах и хлынул поток из Завитой — небольшой речки, впадающей в Амур со стороны Шапки-горы.
Ухнуло на Амуре, как будто взорвалась бомба. Накренились и, уже подкошенные, безжизненно упали на лед несколько елок из пограничного контура на льду реки. Остальные нарушили свой порядок, и только кое-где стояли рядком две или три, сиротливо уплывая на одной льдине. Так же вот изломалась и стронулась вместе с елками тропа и наезженная, как асфальт, дорога.
Если глянуть на протоку сверху, покажется, что кто-то перемешал кубики с привычной взгляду картиной и стоит их немного поправить, как все установится по-прежнему… Но у выхода из протоки льдины корежило, они дыбились громадинами, с тяжелым кряхтом шлепались одна на другую и рушили берег. Перемеленные, перекрученные водоворотом, как чудовищной мясорубкой, с клочьями рыжей земли на сверкающих хребтинах уходили в Амур.
На берег неподалеку от пристанского клуба вышли три друга. Ветер трепал их шинели, и они, надвинув на лоб мичманки, стояли тесно, встречая на Дальнем Востоке первый ледоход. Льдины то подныривали, то переваливались на бок, и их остро-зеленые грани, похожие то на моржовые клыки, то на гигантский костяной гребешок, синевато поблескивали на солнце. Изредка льдины расходились, образуя темные крутящиеся розводи. Алик карандашиком колдовал что-то в альбоме. Дыша время от времени на пальцы, он просил ребят загородить его от ветра. Сергей, ежась, переступал возле него, а Кержов не обращал внимания.
— Вот краюшечка прет, — восхищался он, — с футбольное поле, не меньше! Серег, айда погоняем?!
— Пошел! Я тут буду — на воротах.
— Убери кумпол! — злился на Кержова Алик.
— А где мяч, не знаешь, есть в клубе? — спрашивал тот как ни в чем не бывало.
— Вот интересно, — будто самому себе говорил Сергей, — лед, дождь, снег — материя разная, а все из воды.
— Ты только сейчас узнал, да? — ехидничал Володька. — Кругом вода, одна вода! А что?
— Да зачем все? Это же не напрасно: сперва замерзнет — потом оттепель, ледолом…
— Спроси алхимика!
— Ледоход все очищает, — сказал Алик.
— Ох и умны! А землесос на что?
— Землесос на безводье, на гнилую речку ставят. Только хорошая земля сама знает, где водную жилу пустить…
— Ну, — ершится Володька, — Петр Первый тоже не дурак был!