— Он здоровой воде путь давал.
Неохотно ввязывается Алик в болтовню друзей, он сейчас больше думает о Волге, представляя, как разлилась она на плесах низким берегом. Отец небось мазайничал, собирая на дальних островах очумелых зайцев, небось и ружьишком побаловался — принес с перелета пару крякуш. А пацаны сачками, поди, все лиманы обшарили, звякают друг перед другом ведрами — кто больше рыбы поймал, и с ознобу зубами бьют, как горохом сыплют, пока не догадаются костер разжечь… Алик и сам замерз окончательно. Спрятал альбом, побежал отогреваться в столовую, Кержов за ним.
Сергей по обвалу спустился к воде, присел на корточки. Клочья пены обдавали ботинки. Иногда корчилась возле бережка льдина, цепляясь остроигольчатыми присосками за песок. И Сергей невольно пятился.
Дикая сила несла мимо несчетными мерами богатства земли. Потоки ила сделали бы плодородной не одну каменную пустыню; тут тебе и трава с живым корнем, семя — еще не умершее для посева, деревья, пусть и отжившие свой век, но еще годные на постройку. И неужели все это смывалось только затем, чтобы дать в конце концов путь чистой воде?!
Горобец прыгнул на застрявшую у берега льдину, подошел к самой воде. Льдина накренилась. Сергей опустился на колено, черпнул пригоршню мутной, обжигающей, как кипяток, воды и выпил залпом, без передышки, как пил спирт.
На берегу в это время вскрикнула Дина. Она давно стояла у клуба, а когда Синько с Кержовым ушли, хотела подкрасться к Сергею и не успела. Льдину с ним потянуло от берега.
Поняв, что медлить нельзя, Сергей прыгнул. Удачно прыгнул. Посмотрел назад — себе не поверил, — так далеко уже ушла льдина. На ее месте вода отсасывала от берега и с хлюпом заглатывала глинистые валуны… По спине Сергея ползли мурашки.
Подошла Дина — ничего не говорит.
— С весной тебя! — усмехнулся Сергей.
— У нас поверье такое: кто выпьет воды из Амура, куда бы потом ни уезжал, вернется сюда.
— А кто не собирается уезжать?
— Не знаю, — пожала она плечами, — наверное, жить будет хорошо!
Помолчали.
— Мне пора на работу… — сказал Сергей.
— Мне тоже.
Они пошли от Амура в разные стороны, каждый своей дорогой. Дина с досадой думала, что больно лют ветер на Амуре…
1
…Несколько дней и ночей раздавался над округой треск напирающих льдов. Временами шум ледохода становился спокойнее, убаюкивая берега своей песней.
Над Поярковом потянулись перелетными тропами неровные косяки уток, караваны гусей, журавлей. Стаи пролетали хребтину Полуденного острова как погранзаставу, над нашим берегом утки сворачивали в верховья, гуси, весело гогоча, сверкая из вышины неба белыми подкрылками, неслись в сторону Райчихинска, опускаясь на родной земле за первым же холмом на соевое поле. Только журавли проходили село поднебесьем. Услышишь курлыканье, гортанно-трубную перекличку — запрокинешь голову на звук и увидишь, что стая, будто вышитая пунктиром на голубой занавеске неба, унеслась уже далеко вперед, а голоса вот остались, манят тебя в вышину и вдаль.