Черемизин, угрюмый, сидел над графиком движения теплоходов. Кивком указав Горобцу на скамейку, Павел Иванович широким, с пятак, ногтем подчеркнул нижнюю графу.
— Знаешь, жарко придется тебе в мае. Выпадают белые дни, — он отвернул воротник тенниски, будто самому ему стало жарко. — Да не унывай! Старайся на погрузке не срезаться.
— А что не срезаться, когда сам график под корень режет! С «Мечниковым» мы же хорошо выскочили!
Черемизин поглядел с осуждением.
— Тогда у тебя все на мази было, — сказал он, — а теперь ремонты пойдут, аварии. Ты у меня комбат — думай, как выкручиваться будешь. Перепиши-ка график, внизу вон твои теплоходы отмечены…
Горобцу понравилось такое обращение — комбат. Он улыбнулся и подсунул Черемизину бумажку, полагая, что момент самый подходящий.
— Что за кляуза? — Прочитал, нахмурился, но улыбки все-таки не сдержал. — Думаешь, я после каждого «Мечникова» буду твоей бригаде благодарности выписывать?!
— Не после каждого, — согласился Сергей, — но за того можно. Если бы не раскайлили тогда «шапку», «Мечников» не ушел бы так скоро.
— У меня на навигацию орденов немного. Премии только в ноябре, по общим показателям.
Но авторучку Черемизин достал и, похмыкивая, длинно расписался.
— Учти, авансом.
Скоро пришлось отрабатывать аванс. Из гнилого угла поднялся ветер, нагнал туч, и зашумел проливной дождь. Теплоходы стояли у мертвых причалов: дождь сек пустые палубы, хлестал по кабинам онемевших бульдозеров. Механизаторы чертыхались. Иногда кто-нибудь из бригадиров со зла включал транспортер, но уголь тестом накручивался на барабаны, ленту заносило ветром, точно юбку, железные очистители гнулись и лопались, как нитки. В общем — вынужденный простой. Простояли уже две смены, пришла и Сергеева очередь.
С утреннего разгона у Подложного Черемизин вернулся на участок злой. Откинутый капюшон без толку болтался на плечах и мешал ему. Возле диспетчерской он встретил Горобца и подковырнул его:
— Ну, комбат, что не несешь распоряжений? Подпишу, пожалуй!
— Я, что ли, виноват?
— Собери-ка людей в курилку. Редактор «Амурского водника» лекцию прочитает.
— Люди в курилке! — огрызнулся Сергей и пошел к причалу.
Он стал под навесом, закурил. Стенка дождя не давала вытягиваться воздуху наружу, и дым перьями плавал вокруг Сергея. Нахлобучив поглубже капюшон, Сергей пробежал по скользким доскам в будку управления. Смотровые рамы были опущены, дождь ручьями катился по стеклам.
«Не без пользы водичка, — усмехнулся Сергей, — причалы обмоет…» Но на душе было тоскливо. Небо казалось ему прохудившимся, наверное, раздождило теперь еще дня на два. Зато стекла чистыми станут, а то закоптило углем, хоть сварщику в щиток ставь!