Она опять ушла, и Сергею ничего не оставалось, как улыбнуться Подложному и остаться хоть на немного.
— Вот так! — покачал головой Подложный, словно осуждая жену. — Катя считает, что она всегда права, последнее слово за нею… С умной женщиной одни муки!
Помолчали. Сергею хотелось курить, но Подложный не выносил табачного дыма. Будто не заметив, как Сергей вытащил и опять спрятал сигареты, Подложный спросил:
— Работа тебя устраивает? Замечания есть или так что? Не заедает быт?
— Что вы, Константин Николаевич, как на партийной комиссии спрашиваете…
— Помилуй! Разговор конфиденциальный. Нет же протокола…
— Не устраивает: ни быт, ни работа.
Впервые за вечер Подложный моргнул по-сычиному, как это бывает с ним на планерках.
«Ну, ты сам захотел откровенного разговора, — пьяно ликовал Сергей. — Глотай, коли напросился!..»
— У меня в заботах один план. А когда мыслить? Вот, думаю, почему не поставить на транспортер автоматические весы? — И Сергей стал рассказывать об очередной идее, что пришла ему в голову.
Подложный не перебивал, только щурился, а когда Горобец перевел дух, скептически заметил:
— Да, мало у тебя хозяйственной чуткости.
— Если весы поставить — освободим шесть человек, — не сдавался Сергей. — Выигрыш налицо.
— А какую же тебе работу дать?
— Мне?!
— Интересно знать! Мы хоть не решаем вопрос о переводе, мечтаем, так сказать, но мало ли что!..
Сергей махнул рукой, будто поддался уговорам Подложного, и сказал:
— Ладно, ставьте на место Бобкова!
— Главным инженером?
— А чем плохо? Сделал бы из пристани порт!
— А ты крючок с зазубринкой, — отшутился начальник. — Бобков, если узнает, прохода тебе не даст. Заест. Ну да вот что. — Подложный хлопнул в ладони, а Сергей подумал, уж не муху ли он опять сцапал? Но Константин Николаевич просто подводил черту: — Ты хорошо начал, изучай получше людей. Бочкарев, например, тебе не по нраву, а он дельный мужик, практик. Сойтись вам не мешает.
— Мы и то, — понимающе улыбнулся Сергей, — каждый день сходимся, к вечеру, правда, расходимся…
— На тебя, Сергей, надеюсь. Пароходство план спрашивает — его надо дать! Сумел — молодец. Конечно, легко ничего не дается, но к плану все приложится…
Горобец ушел неожиданно. Почувствовал, что его начинает развозить — встал и сказал:
— Хватит, засиделся я тут…
Проводив его за калитку, Екатерина Федоровна вернулась к мужу. Она села рядом и, положив голову на руку, заглянула ему в глаза:
— Что с тобой? Ты не обидел его?
— Его коньяк сморил.
— Хороший мальчик и решительный. Чапай сбоку кидается, а он — ноль внимания…
Никто лучше Екатерины не знает Подложного. Она видела, что Костя не слушает ее.