Лицо Сергея зарделось, но тут же глаза потемнели, словно от гнева.
— В партию я вступлю, — ответил он твердо, — только без вашей рекомендации. У рекомендации должна быть тоже чистая совесть.
3
Был один из золотых осенних вечеров, которые случаются в дальневосточных краях перед наступлением сильных холодов. Амур замерз от берегов, и только середина реки еще билась, плеща волной, скупо окрашенной светом сиреневого заката. Вдоль поярковских улиц стояли голые кусты черемухи. Закат, угасая, вытемнял дорогу и скрадывал резкие тени. По дороге шли от пристани Алик и Сергей, потеряв где-то среди народа своего друга — Володьку Кержова.
Кержов в это время заглянул на радиостанцию и без особого труда вызнал у радиста суть радиограммы. Домой он не торопился. Хоть в этом деле он решил обставить Сергея. Напрасно Горобец отказался от бочкаревской рекомендации, напрасно. Беспартийному доверят ли большую работу, людей… Подумав, Кержов вернулся в кабинет Подложного.
Константин Николаевич сидел за столом в очках. Было видно, что он вовсе не раздражен и с каким-то даже удовольствием сдувает со стола пыль, мнет и бросает в корзинку ненужные бумаги.
— А-а, Кержов! И ты мастерскую придумал?
— У меня дело… Просьба…
— Какая?
— Рекомендацию у вас прошу.
— Ты что, удирать вздумал? И далеко лыжи навострил.
Кержов замялся, засопел, лицо покраснело.
— Ну-ну!.. — ободрил Подложный.
— В партию хочу… Вот, как вы, если не откажете…
Подложный сложил перед собой руки, потом поднял на лоб очки. Кержов смотрел ему в глаза. Долго, изучающе молчали они. Старались понять друг друга. Кержов первый человек, кто просит у него рекомендацию. Что ж это раньше он не разглядел его?! И ведь ни разу, кажется, Кержов не защищал Горобца… Вот кого надо было бы ставить в мастерскую! Впрочем, теперь это наверняка образуется…
— Хорошо, — говорит Подложный, — подумаю. А почему ты ко мне пришел?
Кержов помялся, ответил робко:
— Мне кажется… у нас с вами есть что-то общее.
Подложный кивнул, улыбнулся ободряюще и, поколебавшись, протянул ожидающему Кержову руку.