Любка не отозвалась. Она вспомнила, как отчим привозил однажды уголь соседу со склада. Склад был неподалеку, отчим потратил на перевозку всего-то минут двадцать или полчаса. Стал сосед с ним рассчитываться, протянул две десятки, это еще по старым деньгам. Отчим хмыкнул и даже сплюнул насмешливо:
— Стал бы я из-за них связываться с тобой. Таксу не знаешь? Гони тридцатку!
И так это сказал, что мужичишка в фуфайке с разодранным локтем хотел бы сделаться еще меньше. Он виновато суетился, роясь в карманах, достал кошелек и долго вытряхивал мелочь.
Отчим пересыпал из горсти в горсть, как семечки, темную медь с серебром, потом спустил ручейком в карман, наставительно приговаривал:
— Знаю я вас… Поете тут, поете, а в шифоньере небось чулок битком набит.
— Не обижайся, Михаил, давай по-соседски. Гляди, и выручу чем…
Любка в это время непокрытая стояла за своим забором. Ей бы уйти, не слушать этого, а она не могла. Слышала, как сосед выругался матерно, погрозил вслед уехавшей машине:
— От, сволота, хоть руки об него пачкай! Достану гвоздь, все шины попрокалываю. Тогда уж посчитаемся!
Любке хотелось обласкать соседей, помочь им, да ведь она была маленькая, а они большие, взрослые, и знала она, что ее никто не послушает. Вечером отчим пришел с работы, она ждала его на пороге и грубовато спросила:
— Не стыдно тебе, да?!
— Да нет, что ты, — довольно говорил Михаил, дотягиваясь пощекотать Любку под мышками. — Я по закону… Пока нога на стартере — в рот ни росиночки! Ни-ни-ни! — Он мотал головой, жмурясь, как сытый кот, гордый от сознания собственной силы. — Я по норме рабочего класса: на сто пятьдесят процентов вкалываю, по сто пятьдесят за воротник. Можно и ерша: когда машина в гараже — это не страшно.
— Не о том я, — перебила нетерпеливо Люба, — послушай!
Она сложила руки пальцами в пальцы и опустила перед собой — материн жест. У той уже в привычку вошло складывать так руки и делать горестное лицо, распекая подвыпившего Михаила.
— Послушай, — качнула Любка сложенными руками, — так даже эксплуататоры не делали. Мало двадцати рублей, да? Тридцатку в день зарабатывают, а ты за двадцать минут с них чик-пык, отобрал, и готово?!
Михаил скинул с плеч ватник, бросил на порог, косясь на Любку. Мать, ничего не зная, не понимая, подняла голову от шитья, с которым сидела у окна. С интересом и недоумением перевела взгляд с дочери на мужа.
— О чем вы, про какую двадцатку? Тебе что, деньги нужны? — спросила она Любку. — Ну, комики, цирк устроили!
— Ах ты, стерва! — взвился при этих словах Михаил. — Девку подзыриваешь и еще глумишься! Цирк тебе показать… Я те покажу! Я те живо покажу…