— Эти деятели революционного движения — вне нашей компетенции, товарищ Ульянов (Служили два товарища, ага… Служили два товарища в одном и том полку…). Специальным распоряжением — по инициативе товарища Богданова, но за вашей и товарища Джержинского подписями — МУСу запрещено предпринимать любые розыскные и следственные действия в отношении видных деятелей партии без особого на то указания.
— Почему не сообщили кремлевским?
— Видите ли, сведения поступили как раз от кремлевской охраны, — невозмутимо продолжил Арехин. — Вернее, именно человек, как у вас выражаются, курирующий кремлевскую охрану, и сообщил нам о готовящемся заговоре.
— Так он и есть ваш ненадежный источник? — что-что, а до сути докапываться Ленин умеет.
— Один из. Владимир Ильич, источники потому и называются ненадежными, что копни чуть глубже — то ничего и не окажется, кроме разве что горшка, набитого не царскими червонцами, а горящими угольками.
— Что-то я не уловил смысл. Из Гоголя, что ли?
— Из него. А смысл — чертовщины много, а на поверку вдруг да окажется фук, больше ничего. Но фук явно противуправительственный, так что нужно работать. Ловить. Поймать.
— Но Инесса? Почему?
— В бою ищут слабое место у противника. Чтобы ударить посильнее.
— Побольнее… Товарища Беленького ко мне!
Кому сказал — непонятно. Сказал и стал ходить по кабинету. Потом, будто вспомнив, посмотрел на Крупскую.
— Ты иди. Мы потом поговорим. Позже.
Надежда Константиновна ушла беспрекословно, только мельком взглянула на Арехина. Мельком-то мельком, а понимающему хватит.
Абрам Хацкелевич, он же Яковлевич, явился через пять минут. Запыхался, но одышку сдерживал, мол, и не бежал вовсе, а так, просто. Вернее, бежал со всех ног, но вам этого лучше не знать.
— Итак, товарищ Беленький, что вы знаете о заговоре, направленном против… Против кого, Александр?
Ага. Теперь в товарищи угодил Абрам Хацкелевич, а своим стал Арехин. Тактика! Это вам не контратака Тракслера.
— Вот список — и он перечислил все шесть фамилий.
— А, эти… Этих гипнотизер околдовал, некий Дорошка. Мы знаем.
— Знаете? — Ленин едва побледнел. — Кто же этот Дорошка?
— Представляется колдуном, волхвом. Предположительно владеет гипнотической силой. Мелкий фокусник, балаганный фигляр.
— И где этот фигляр сейчас находится? В Чека? У нас на кафедре?
— Мы посчитали нужным сначала понаблюдать за Дорошкой. Выявить связи, контакты, явки.
— Выявили?
— Мы работаем, но пока…
— Вы вообще-то видели Дорошку? Не вы лично, Абрам Хацкелевич, а кто-нибудь из кремлевских?
— Да, видели! — и Беленький описал уже известную сцену у подъезда галереи купца Третьякова.