Шел тысяча девятьсот двадцать восьмой год.
Стояла первая половина мая. А между тем эшелон с тракторами, прицепным инвентарем и грузовыми автомашинами, отправленный по разнарядке наркомата в адрес зерносовхоза, все еще находился где-то в пути. И в связи с этим выяснившимся уже в дороге обстоятельством Азарову на вторые сутки после выезда из Москвы пришлось распроститься с комфортабельным транссибирским экспрессом. Сделав остановку на одном из крупных железнодорожных узлов, где он обнаружил часть застрявших в тупиках грузов, адресованных зерносовхозу, Азаров потратил немало времени и усилий, чтобы вагоны и открытые платформы с грузом были прицеплены к одному из маршрутных поездов, следующих в сибирском направлении. По этим же причинам задержался он в Кунгуре, в Свердловске и в Кургане, где тоже пришлось браниться со станционным начальством, обращаться за помощью в областной и. городской комитеты партии, проталкивая платформы с прицепным инвентарем и цистерны с горючим.
На девятые сутки после выезда из Москвы добрался наконец Азаров до глухого полустанка Раздольного. Здесь директора должны были поджидать присланные за ним из районного центра лошади, на которых предстояло ему стоверстовое путешествие в глубь полупустынной, малообжитой степи — к месту организации нового зерносовхоза.
Измотанный бесконечными пересадками, усталый от пережитого в пути, нервного напряжения, заметно постаревший и осунувшийся, Азаров, покинув на глухом полустанке душный вагон, тотчас же словно преобразился. Благотворно подействовали на него и живительный степной воздух с горьковато-бражным ароматом ранних майских цветов и трав, и необыкновенная тишина окрестной степи, щедро залитой потоками тепла и света.
Поезд после пятиминутной остановки ушел. Азаров неподвижно стоял на пустынном, посыпанном светлым озерным песком перроне, любуясь бескрайней степью и маячившими вдали юртами казахских кочевников и чуть приметным на горизонте призрачным, как мираж, караваном верблюдов.
Лошади за Азаровым действительно были присланы и ждали уже четвертые сутки. Ямщик — невзрачный с виду, как будто на всю жизнь запуганный мужичок с жиденькой выцветшей бороденкой клином — оказался однако, человеком расторопным. Пара бойких меринов местной породы была запряжена в легкие дрожки с ракитовым кузовом, обшитым по бортам полувытертой жеребячьей шкурой.
Азаров поздоровался с возницей, назвал себя. Потом, уложив нехитрые дорожные пожитки в кузов дрожек, уселся и сам. Ямщик, ни слова не говоря, припугнул шустрых саврасых меринков приподнятым кнутовищем, и они, дружно тронув с места, резко затропотили по ровной и пыльной степной дороге.