Никита облегченно вздохнул, отведя глаза в сторону.
Когда учитель надевал свой овчиный тулуп, Никита не вытерпел и, подтолкнув Алексея, побежал к двери. Но в это время заюворила Кэтрис:
— Никита, поди-ка сюда!
Опустив голову, он подошел к старушке.
«Вспомнила, — подумал он, — вспомнила!»
— Слушай меня внимательно! Учись как следует, чтобы отплатить Ивану за его доброту. Будешь ему помогать, когда сам станешь учителем. А то он один…
— Я не один, мама, нас много! Ну, отпусти его, разве не видишь, человек волнуется? — сказал Кириллов и вышел во двор.
Мать пошла за ним.
Гнедая лошадь с черным хвостом мотала головой и нетерпеливо разгребала копытом снег.
Пока учитель прощался с матерью, Никита подошел к Алексею Мальчик стоял, закусив рукавицу. Круглое лицо его побледнело, губы мелко дрожали.
— Ну, милый… ну…
— Ну, поезжай… — глухо, как мать, пробормотал Алексей. — П-поезжай, убай…
Братья поцеловались.
Раскрыв ворота настежь, учитель вывел под уздцы вырывающуюся лошадь, едва удерживая ее. За воротами лошадь рванулась, а Никита, сидевший в санях, упал на спину, задрав кверху ноги. И тут же он услышал не то испуганный, не то смеющийся возглас Агаши. Лошадь мчала их галопом по снежной целине. Вытянув голову и сопротивляясь натянутым вожжам, она вынесла их на дорогу и перешла на рысь.
Оглянувшись, Никита увидел катящийся по дороге черный комочек: это Алексей бежал домой. Прячась от учителя, Никита стал утирать слезы. Когда он немного успокоился, учитель толкнул его спиной и громко спросил:
— Ну как, сидишь?
— Сижу…
Кириллов обернулся, заглянул Никите в лицо и ласково проговорил:
— Ничего, ничего! Не будем расстраиваться, дружок! Наверно, тяжело расставаться с братом? У меня нет брата, только вот сестренка Агаша. Ну ничего, давай побеседуем… А помнишь ли ты, друг, Григория Константиновича Орджоникидзе?
— А как же! — воскликнул Никита, задвигавшись в санях. — Всех помню: и товарища Боброва, и товарища Ярославского, и…
— Видишь, какие у нас с тобою друзья? А сами чуть было не загрустили, а? Давай-ка лучше я тебе расскажу, кто из них где находится и что делает. Садись поближе…
И они проговорили всю дорогу. Учитель говорил просто и искренне, как равный с равным. Когда Никита спросил Кириллова, почему Кэтрис сказала, что может, следовало бы еще подумать, учитель, помолчав немного, ответил:
— Она, видно, боялась, что ты по дороге замерзнешь. Верь, Никита, что мать ничего плохого не думала. Она у меня добрая. А ты вроде побаиваешься ее? Почему?
Никита неожиданно рассказал учителю про свой летний проступок. Иван выслушал его с большим интересом и, смеясь, сказал: