Пошли слухи, что Иван Сыгаев, также отпущенный красными, усиленно уговаривает сына, пока не поздно, стать мирным жителем.
Тем временем Лука, Роман и Павел, каждый с двумя солдатами, за одну ночь согнали со всего наслега последние сорок коней и отправили их, как они говорили «на несколько суток», для того лишь, чтобы провезти через Нагыл до границы Чаранского улуса наконец-то прибывшую с востока огромную пушку великого заморского царя.
Но наступила весна, пушка все не стреляла, а взятые «на несколько дней» кони так и не вернулись.
После отъезда Тишко на фронт и возвращения заложниц талбинский штаб постепенно стал хиреть. Солдат спешно отправляли на запад для участия в боях за Якутск. Некоторые из них уходили охотно и весело, беспокоясь лишь о том, как бы великая пушка заморского царя не выстрелила без них. Другие заявляли, что они уговаривались служить у себя на Талбе. Не желая идти драться за чужие наслеги и улусы, они сдавали оружие и расходились по домам. Таким образом, к лету в Талбе осталась дружина, насчитывающая всего десять — пятнадцать человек, да и то старичков.
Каждый день Лука проводил с дружинниками «военное обучение».
Забавно было смотреть, кале Роман Егоров марширует на старости лет. Его старший брат Михаил, где только мог, зубоскалил по этому поводу.
— Ну, теперь-то уж красным каюк, — говорил он, — Роман их живо растопчет!
Вокруг марширующих старичков резвились назойливые мальчишки. Разве их отгонишь! Мигом поделятся на две группы и затеют на глазах у солдат войну «красных» и «белых». Тут пускались в ход и камни, и палки, и кулаки. Да что-то у них все так получалось, что побеждали «красные», прибывшие на пароходах. Утомившись от «войны», они не давали покоя дружинникам, передразнивали их, орали, смеялись.
— Смотри-ка, смотри! Роман красных топчет! Ой, страшно, ой, умру!
— Пра-а-в-ва! — мощным голосом командовал Лука по-русски.
Старички сбивались в бесформенную кучу, сталкивались лбами.
— Сказано тебе, дурак, «праба», значит надо в левую сторону вертаться! — кричали они один на другого.
— А ты чего лезешь как ошалелый! Совсем ногу отдавил, собака!
— Сам собака!
— Зми-иррна! — ревел начальник штаба, и все замирали как вкопанные. — Роман Егоров, ты все ерзаешь на месте, как корова перед отелом! А еще солдат! Воз сена между ногами проедет.
— Ха-ха-ха! Хо-хо! — доносилось со стороны, где толпились глазеющие острословы и безжалостные мальчишки.
— А ты не лайся! Тоже мне командир! Не хвастай! Это тебе не с шаманкой Дыгый шутки шутить, — огрызался Роман.
И опять сыпались насмешки и колкости со стороны глазеющих земляков.