Он поднялся осторожно, словно боясь стука, отставил стул.
Встал и Никита.
— Вот понимаешь теперь, что мы должны делать? — тихо произнес Сюбялиров, — иди докладывай. Иди, Никита!
И Никита поспешил в наслег. Теперь он стыдился своего малодушия. Как же это он, Никита, посмел отказываться от партийного поручения в такой момент, когда всю страну постигло великое горе!.. Воодушевить народ радостным сообщением легко. А ты сумей добиться того, чтобы люди и в горестях своих не растерялись, чтобы, понесши даже такую утрату, они стали тверже каменных талбинских гор, чтобы еще теснее сплотились вокруг родной партии.
Леса уже отряхивались от снега, пробуждались, приободрялись, и с каждым днем все шире и вольней размахивали деревья своими раскованными ветвями. Только стаял снег на южных склонах холмов и пригорков, как начали появляться первые весенние цветы — подснежники, похожие на беленьких тонконогих цыплят. Повеяло мягким запахом чебреца, бодрящим лесным ароматом. По всему наслегу уже можно было услышать рассказы о первых грачах, о жаворонках и других вестниках якутской резвой весны.
Страстный охотник, Алексей ходил теперь в школу из Глухого, где Егордан прошлой осенью поставил новую летнюю юрту и куда семья недавно переехала из Дулгалаха. При этом Алексей неизменно таскал с собой огромный отцовский дробовик. Ведь первая утка вместе со славой самого счастливого охотника в наслеге могла достаться и ему на пути между школой и домом!
А молодой учитель и Семен стали ночевать под открытым небом на бугорке возле школы, где стоял зарод принадлежащего наслежному совету сена.
Неугомонным весельчаком и проказником рос маленький Семен, подвижный человечек с быстрыми черными глазенками и материнским носом на смуглом круглом лице. Надует этот озорной человечек щеки пузырем, позыркает черными угольками глаз и вдруг, выстрелив губами, разразится таким заразительным смехом, что и постороннему трудно удержаться. Сидя дома и даже не глядя в окно, он по мычанию безошибочно узнавал всех окрестных коров. Стоило вдалеке заржать какой-нибудь лошади, как он уже определял, кто едет.
Увлеченный горячим рассказом, он мог нечаянно назвать гостя обидным, насмешливым прозвищем, и тут же, спохватившись, сломя голову вылететь из дому. А то еще затолкает под рубаху своего петуха и отнесет его на поединок с петухом самой Мавры Семеновой, причем обязательно будет вмешиваться в бой и помогать своему.
Никем не замеченный, он ухитрялся каким-то образом опередить своих старших братьев, тайком от него ушедших на охоту, и, к великому их изумлению, с диким хохотом неожиданно выскакивал из-за кустов уже в версте от дома. И ведь никакие уговоры и угрозы не действовали на него — не уйдет домой, пока не отдашь ему первую дичь, хоть куличка какого-нибудь, обязательно он должен вернуться с добычей.