И я беру на себя смелость утверждать как раз обратное тому, что мы слышали от Гришина. Комсомольцы у нас идут во всех отношениях впереди студенческого коллектива, они ведут коллектив. Конечно, и Судов с Сыгаевым учатся неплохо, но дело не только в этом. Они люди неискренние, они считают себя выше других, они необычайно высокомерны и кичливы. Каюсь, но я сам считал все это просто недостатками их характера. А на деле оказалось, что они решили расстроить жизнь нашего техникума. Это уже выходит за. рамки характеров и перерастает в общественно вредное явление, с чем мы никак не можем мириться. Никак не можем!.. И не будем! И если это собрание не станет для них серьезным уроком, мы сделаем соответствующие выводы, и места тех, кто не уважает наши советские порядки, займут истинно достойные люди!
…Собрание продолжалось до полуночи.
Под бурные аплодисменты было вынесено решение:
«Объявить Сыгаеву, Судову и Владимирову строгий выговор и предупредить их, что в случае повторного нарушения ими дисциплины перед Наркомпросом республики будет немедленно поставлен вопрос об исключении их из техникума»..
Три недели, оставшиеся до летних каникул, сыгаевцы держались тише воды, ниже травы. Они, очевидно, были оглушены своим поражением. На уроках они мрачно молчали и лишь изредка иронически покрякивали, когда какой-нибудь студент не мог ответить на вопрос преподавателя. На переменах они стояли в сторонке и о чем-то таинственно шептались. Если кто-нибудь проходил мимо, они начинали перемигиваться и демонстративно умолкали.
В последний день учебы Сыгаев догнал Никиту на улице и, фамильярно хлопнув его по плечу, возбужденно проговорил:
— Ну что, товарищ земляк! Едем на родину, а? Ты не побоишься ехать со мной?
— Пока я живу на советской земле, я никого не боюсь, — твердо сказал Никита и, сурово глядя в беспокойно забегавшие серые глазки Сыгаева, добавил: — А тем более тебя…
— Я думаю, что у нас в улусе тебя не похвалят… — начал Вася, невольно отступая.
— Конечно, не похвалят, — согласился Никита. — Не только не похвалят, а обругают за то, что не сразу, не с первого дня, стал я бороться против вас…
Однако ехать Никите не пришлось. Его вызвали в обком комсомола и объявили, что он назначен секретарем редакции областной комсомольской газеты.
Осенью, с начала учебного года, Сыгаев опять стал затевать в классе разговоры о засилии комсомола, о недооценке национальной интеллигенции, о том, что в техникуме учится слишком много русских. Но класс был уже не тот, и, как жаловался Сыгаев, ему «не давали рта раскрыть».