На торжественном вечере, посвященном Великой Октябрьской социалистической революции, Владимиров и Судов выпили где-то для храбрости, ворвались в зал в шубах и шапках и начали выкрикивать по адресу докладчицы, студентки четвертого курса, оскорбительные реплики. Когда их выводили из зала, они похабно ругались. А Сыгаев дожидался своих дружков у ворот…
Через несколько дней все трое предстали перед товарищеским судом.
Председателем суда был Никита Ляглярин, а членами— Ваня Шаров и Павел Тарасов.
— Василий Сыгаев!
Сыгаев медленно приподнялся, но тут же сел обратно и плачущим голосом заявил:
— У меня страшно болит поясница… Я не могу стоять.
Острые глаза Никиты впились в ненавистное лицо Сыгаева, он поднялся и сурово сказал:
— Суд требует, чтобы вы отвечали стоя!
Сыгаев, делая вид, что это стоит ему огромных усилий, отодрал себя от скамейки. Он стоял, скрючившись и скривив лицо.
— Стойте прямо! — крикнул Никита, рванувшись к подсудимому. — Нечего кривляться!
— Спина у меня кривая… В детстве из колыбели уронили.
— Притворяется! Комедию ломает! — слышалось со всех сторон.
Сыгаев злобно оглядел зал. Потом схватился за спи-: ну и дерзко проговорил:
— Сейчас вот заболела. Очевидно, судорога. Я не могу присутствовать на суде.
Никита посоветовался с членами суда и объявил:
— Суд решил вызвать нашего врача, чтобы определить болезнь Сыгаева. И если выяснится, что Сыгаев притворяется, дело будет передано в народный суд.
Злобно сверкнув узкими серыми глазками, Сыгаев вдруг выпрямился и закричал:
— На, любуйся! Ты, Ляглярин, всю жизнь мне завидовал и преследовал меня! Пользуйся случаем, расправляйся!
Он задавал суду и свидетелям язвительные вопросы и ко всему придирался. По привычке он сказал было «мы, беспартийные», на что зал ответил шумным негодованием.
Хитрый Судов был вкрадчив, покорен, признавал свои провинности, уверял, что он поддался дурному влиянию Сыгаева, и еще раз напомнил, что у него мать русская, а отец якут.
Речь Владимирова была, как всегда, беспорядочна. Он говорил и о прошлой темноте якутского народа, о значении техникума, о том, что самый последний кучер настоящего русского капиталиста был гораздо богаче самого первого якутского богача. А в конце пожаловался на то, что его испортили Сыгаев и Судов.
Товарищеский суд вынес решение войти с ходатайством в Наркомпрос об исключении Сыгаева, Судова и Владимирова из техникума.
Вскоре все трое были исключены.