— Он же в Москву едет! Учиться! — раздалось сразу несколько голосов.
— Как в Москву? — Егор уставился на Никиту, будто с трудом понимая, что именно ему говорят. — В Москву? Значит, учиться… — Он взял Никиту за локоть, потянул в сторону, положил ему на плечо свою тяжелую руку и твердо сказал: — Ты не уезжай, мой друг.
— Почему?
— Успеешь! Ты ведь еще молод. Подожди годик-другой.
— Но почему же?
— Кто тебя посылает?
— Наркомпрос.
— Эх ты! А может, все-таки подождешь? Нам вот как нужен нарсудья!
— Что?! — удивился Никита и даже отшатнулся. — Я ведь законов не знаю.
— Что ты, друг! — поразился в свою очередь Егор. — За советскую власть воевал с малых лет — и вдруг законов ее не знаешь! Так за что же ты тогда воевал? Главный закон советской власти — это беспощадная борьба против баев, других законов у нее нету. Главное — это сердце! — Егор приложил руку к груди. — Главное — кого оно любит и кого ненавидит. Ты батрак, ты сам испытал гнет… Да что тебе рассказывать… Знаю я, как ты правильно осудил сыгаевского щенка и других молодых буржуйчиков! Ну, словом, мандат на учебу кладем на стол Наркомпроса и уезжаем домой… Иван! — крикнул он куда-то в сторону. — Иван!
— Ну? Что за беда опять приключилась? — сердито дернул головой одноглазый пожилой человек, с трудом удерживавший пугливо топтавшегося коня, запряженного в телегу.
— Какая там беда! Радость, мой друг! Вот нарсудью нашли, своего человека! — крикнул Егор и опять обратился к Никите: — Я в Нагыле организовал сельхозартель, за новыми машинами вот приехали. Радости-то сколько будет! Будем, значит, Никита, вместе работать, как вместе и воевали.
Никита, потерявший от неожиданности дар речи, только теперь заговорил.
— Нельзя, Егор Иванович, — сказал он, жалея, что приходится огорчать старого друга. — Мне учиться надо.
— Ему учиться надо, — шумели ребята. — Он едет в Москву!
— На судью и учиться нечего! Это и без того понятно. До конца бороться за правду…
Пароход дал третий гудок. Загремела цепь поднимаемого якоря. Ребята, толкаясь, стали неловко прощаться, Никита взволнованно пожал Сюбялирову руку.
— До свидания, Егор Иванович!
— Ну ладно, придется нам, неграмотным старикам, еще поработать, — печально проговорил Егор. — Думали, труднее всего воевать. Оказалось, работать-то еще трудней. За все цепляешься… — Но тут же он выпрямился, улыбнулся в жесткие усы и твердо сказал: — Ну да ладно, как-нибудь проживем еще годика три-четыре. Ведь тебе года четыре учиться? Смотри учись хорошо! А после непременно в свой улус возвращайся. Другие улусы пусть сами выращивают себе работников.