— По плану мероприятие проводится точно в девятнадцать пятьдесят, перед закатом, — заволновался уполномоченный. — Есть четкие предписания, отступления недопустимы.
— Не будем, не будем отступать. Верно, лейтенант? Отступления вообще не наша метода. Подождем до вечера.
* * *
Действительно, куда спешить? В городскую сутолоку, пыль да жару?
Лейтенант посмотрел вниз. Отсюда, с колокольни мир казался добрым и чистым. Он пересчитал строчки. Одиннадцать. Для поэмы маловато.
— И командир огненновзорный, — забормотал он, — огненновзорный…
В прохладной высоте писалось легко и приятно, он намеренно тянул, продлевая удовольствие, представляя стихи напечатанными на белых листах окружной газеты. Редко выдавались такие свободные, такие прозрачные минуты.
— Повел отряд дорогой горной! — вписал он в заветный блокнот и, уже не сдерживаясь, выплеснул на бумагу долго приберегаемые слова.
* * *
— Иван, гляди, что нашел! — Федот стоял на крыльце, держа в руке большой резиновый мяч, двуцветный, красный с синим.
Иван отжал портянку, пристроил на ветку куста.
— Кончай стирать, портомой!
— Лейтенант любит, чтобы чисто было. Не переносит грубого запаха, два раза на дню портянки меняет, — он вылил мыльную воду под дерево.
— Становись в гол, — Федот положил мяч перед собой.
— Да ну его, — Иван с ведром пошел к колодцу.
— Нога — пушка! — Федот разбежался, ударил. Мяч пролетел над воротами, звонко упал на землю и, подпрыгивая, покатился по дороге вниз, в село.
* * *
— Конь не свинья, конь чистоту понимает, — возница огладил лошадь, понюхал ладонь.
— Платоныч, а ты конскую колбасу ешь? — Иван тряпкой водил по дверце брички.
— Глупый ты человек. Разные вещи путаешь. Одно — конь, совсем другое — колбаса, — возница критически осмотрел бричку, отобрал у Ивана тряпку. — Грязь размазываешь. Работу любовью делать надо, без нее труд пустой, что вот эта конюшня.
— Конюшня-то причем, Платоныч?
— В ней кони должны стоять, тогда будет конюшня. А тут духу лошадиного нет, сарай сараем. Кабы не свой овес, голодные бы остались, — Платон ворчал себе под нос, а серая поверхность брички становилась после его тряпки иссиня-черной, и солнце отражалось в этой местами облупившейся синеве.
* * *
Уполномоченный поднял глаза на коротенький строй. Шесть человек всего — без него. А в инструкции акцентируется — мероприятие проводится в присутствии всех жителей населенного пункта, обязательно выступление актива, ударников, пионеров. Нагреть могут — не обеспечил, поди, оправдывайся — никого нет.
Он снова уткнулся в текст:
— Выкорчевывание корней реакционного духовенства, товарищи, несомненный признак нашего движения вперед. Народу чужды культовые строения, взамен них он обретает клубы, стадионы, дворцы культуры. Мы все, как один, с радостью и без сожаления расстаемся с пережитками прошлого ради новой, светлой жизни! — он не сдержался, кашлянул в кулак. — У меня все.