Решаюсь рискнуть и наплевать на все правила штурма. Пехоты у меня сейчас до хрена. А организованного сопротивления в городе особо не предвидится. Один танк или БТР, к нему рота-сотня плохо вооружённой пехоты, и вперёд – чистить улицу. Исключение – Корнеев. Он с нашей штатной мотострелковой ротой и взводом танков идёт в гости по самым интересным адресам. Типа комендатуры, рейхскомиссариата, гестапо и т. п.
Через полчаса командир оставшегося чистить дефиле батальона докладывает, что супостат уничтожен, путь для тыловых подразделений и артиллерии свободен. Перенацеливаю батальон на товарную ж/д станцию и грузовой порт. Артиллерии и тылам – подтягиваться к городу.
К десяти часам вечера город в целом под нашим контролем. Аэродромы в Румбуле и Спилве захвачены. Только до портовых сооружений в устье Двины пока руки не дошли.
Несколько групп наших бригадных разведчиков в гуманитарном коридоре под видом фельджандармов фильтруют убегающих из города. Всех, кто в форме, отводят в сторонку, типа куда бежите дезертиры, сейчас мы из вас будем формировать штрафные роты. Но в «штрафники» попадают сугубо носители серьёзных званий. Они интересны Корнееву. Неинтересных расстреливают тут же, в овраге. С паникёрами «цепные псы»[162] никогда не церемонились. И выстрелы в овраге никого из бегущих не удивляют.
В половине одиннадцатого я уже располагаюсь в кабинете рейхскомиссара. С Румбулы сообщили, что там обнаружен личный самолёт Шелленберга с загруженными в него гробами и шинелью шефа Абвера. В гробах тела Розенберга и Лозе. Экипаж взят в плен. Заявляется довольный Корнеев. У него три новости. Две хорошие, одна не очень. Он поймал ВРИО рейхскомиссара и начальника местного СД, а вот Шелленберг убёг, перед самым началом штурма улетел на гидросамолёте. А вторая – хорошая новость… Корнеев жестом фокусника открывает дверь в приёмную. В кабинет строевым шагом входит улыбающийся Эрвин Зиберт.
– Вот, искал, кому продать славянский шкаф, товарищ генерал.
– Шкафов у нас навалом. Нам бы кроватей штук несколько.
Вот значит про кого меня парни из ГРУ предупреждали.
Эрвин вкратце докладывает о своих похождениях. Молодчага!
Корнеев предлагает это дело обмыть. Но у меня другие мысли. Делюсь с парнями. Корнеев хмурится. Зиберт говорит – всегда готов. Даю команду притащить из подвала болезного Дрехслера.
Увидев Эрвина, Дрехслер бледнеет, пытается материться, но выглядит это жалко. Не катит немецкий против русского мата.
Дрехслеру озвучиваю предложение, от которого хрен откажешься. С печальной миной генеральный комиссар Леттланда даёт письменное согласие на сотрудничество с НКВД. Фактически он внёс существенный вклад в успех операции по окружению группы армий «Север», за деньги, состоя в сговоре с сотрудниками советской разведки. Слить всё это Шелленбергу нам, как два пальца об асфальт. Так что никуда не денется, будет на нас пахать как миленький. Далее мы все погружаемся в увлекательную работу по изготовлению новых документов для Эрвина. Через пятнадцать минут он уже опять гауптманн Пауль Босс, но числится офицером для особых поручений при генеральном комиссаре Леттланда. Ещё минут через пятнадцать конвой везёт пленного генерального комиссара, гауптманна Босса и ещё троих немецких офицеров на аэродром Румбула.