— А что думает об этом отец? — поинтересовался я.
— Что и всегда. По его убеждению, со Стражем Хаоса можно разговаривать только с позиции силы. Но он уважает моё решение. Главы других Домов тоже согласились признать меня своим полномочным представителем. — Юнона вопросительно взглянула на меня. — Так ты со мной?
— Конечно, — сказал я. — Когда?
— Прямо сейчас.
— Хорошо. Только возьму одежду…
— Вызвать слугу?
— Зачем? Я могу и сам… С твоего разрешения, разумеется.
Мама с улыбкой кивнула. Нерегламентированное использование колдовства в быту считалось в Царстве Света вопиющим нарушением дворцового этикета, но я был любимчиком королевы Юноны, и когда мы были наедине, она позволяла мне обходиться без церемоний.
Я притянул к себе Формирующие и пропустил их пучок через голубой камень, Небесный Самоцвет, вделанный в перстень на среднем пальце моей левой руки. Самоцвет был магическим артефактом и выполнял много разных функций, в частности смягчал контакт с Формирующими, делая его менее жёстким и более устойчивым, что было особенно важно здесь, во дворце, где так и кишело чарами и разнообразной защитой от них.
Я мысленно потянулся к гардеробу в своих покоях и ловко выдернул оттуда расшитую золотом мантию под цвет маминой туники, тёмно-синий берет с пёстрым пером, чёрные замшевые сапоги с отворотами, а также мою любимую шпагу Эскалибур. Когда-то она была мечом, который назывался Калибурн и принадлежал моему прадеду и тёзке, королю Артуру. Его сын, мой дед Амброзий, перековал Калибурн из меча в шпагу и немного изменил её имя. А мой отец изготовил себе более совершенный клинок, закалённый в Горниле Порядка, и отдал Эскалибур своему старшему сыну Амадису, наследнику престола. Однако мой сводный брат Амадис, единственный сын Утера от первого брака, не любил оружие и никогда не носил его, поэтому, когда я подрос, с радостью уступил мне шпагу нашего легендарного предка.
— Вот и всё, — самодовольно произнёс я, ставя сапоги на пол. — Через минуту буду готов.
— Изумительно! — сказала Юнона; в её голосе слышалось вполне простительная для матери гордость за сына. — Ты совсем не потревожил сигнализацию. Всё-таки не зря о тебе говорят, что ты молодой да ранний.
Я покраснел и сделал вид, будто всецело поглощён одеванием. Но потом всё же ответил:
— Ты безбожно льстишь мне, мама. Я смог обойти сигнализацию только потому, что вместе с отцом и Амадисом отлаживал защиту и знаю все её хитрости и уловки. Однажды я попытался проделать такой фортель в Замке-на-Закате, но потерпел фиаско да ещё поднял страшный переполох.