Ветви деревьев расходятся передо мной в стороны, освобождая путь. И я делаю еще несколько шагов. До павильона остается уже несколько футов, но его открытый дверной проем пугает непроглядной темнотой.
И я колеблюсь. Что-то плохое должно произойти… или уже произошло? У меня нет времени раздумывать над ответом. Темнота нарастает. У нее тоже есть руки. И она тянет их ко мне, завлекая внутрь.
Едва я переступаю порог, моя нога за что-то задевает, и я падаю на живот. Что это? Автомобиль родителей? Я озираюсь по сторонам, уши заполняет говорящая звенящая тишина: что-то ужасное уже случилось…
– Мама! Папа!
Они не откликаются. И уже в следующий миг я вижу почему. Родители не пристегнуты ремнями безопасности на своих сиденьях. Их вообще нет в машине, перевернутой вверх дном. Но кто-то в ней есть.
Рыжие волосы каскадом струятся по крыше (теперь дну) автомобиля. Фрейя смотрит на меня опустошенными глазными впадинами. Она такая бледная. Такая неподвижная… Но еще миг – и ее рот приходит в движение. Он разверзается все шире и шире, а потом резко закрывается. Снова открывается и закрывается. Открывается…
Теперь я замираю недвижно на месте. Я не в силах сделать ни шага. А только наблюдаю словно загипнотизированная, как ее челюсти размыкаются и смыкаются.
Из глазниц Фрейи что-то сочится, прорезая лоб тонкими линиями. «Наверное, кровь», – предполагаю я. Но это не кровь. На спутанные пряди Фрейи из ее глазниц вытекает густая черная жидкость.
Кап-кап-кап… Сначала тонкими ручейками. Потом эти ручейки сливаются в реку. И вот уже водопад темноты накрывает всю ее голову, делая черной.
А звон в моей голове становится громче, обретает форму. Теперь это голос. Ее голос, но не голос Фрейи. Потому что она больше не Фрейя. Она – Сейди. И она обращается ко мне своим давно мертвым, скрипучим голосом:
– Нам всем надо выползти нам всем надо выползти нам всем надо выползти нам всем надо выползти нам всем надо выползти нам всем надо выползти нам всем надо выползти НАМ ВСЕМ НАДО ВЫПОЛЗТИ…
Сейди освобождается от ремня безопасности и, выпустив когти, устремляется по ковру битого стекла ко мне. Она идет ко мне. Приближается ко мне. И тут ее мантру прорезает крик совы, размораживающий мои конечности.
Я вздрагиваю и просыпаюсь, судорожно ловя воздух ртом. Вокруг – кромешная темнота. На мгновение полностью дезориентированная, я осматриваюсь. Постепенно моя комната в мельнице обретает очертания. Вон маленькое круглое окно. Вон мой стол. Моя кровать.
Высветив экран мобильника, я проверяю время. На часах лишь начало второго. Наконец сердце перестает безумно колотиться о грудную клетку. И уже не ускоряет ритм, когда по чердаку над моей головой эхо разносит еще один крик сипухи.