Как знать, что там, наверху?
А если очередная ловушка? Если ждет их не Странник, точнее не он один, но в компании местной стражи? Или вовсе наемников? Наемникам нужна голова Чарльза.
Штырь под весом затрещал.
Если верить, то до конца. Да и вариантов нет, кроме как подло попытаться сбежать из города. А он, Чарльз, не для того столько сил потратил, сюда добираясь, чтобы вот так отступить.
Стена хрустела.
Штыри ощутимо прогибались, но держали. А Странник подал руку.
— Пока тихо. Погоди, — он отошел, чтобы вернуться с комом веревки. — Иногда приходилось поднимать кое-что…
Веревка с крюком зацепилась за скобу, которой явно пользовались неоднократно. И выходит это самое «кое-что» поднимали довольно часто. Или опускали. Главное, веревка выглядела понадежней штырей.
Эдди вскарабкался быстро и ловко и, легши на живот, выполз из норы. Так и лежал некоторое время, носом упираясь в грязные ботинки Чарльза.
— Я свет зажгу, — сказал Странник. — Глаза прикройте, а то с непривычки будет неприятно.
И оказался прав.
Свет пробивался сквозь веки, обжигая и ослепляя. Но ничего, Чарльз и с этим справился. Когда глаза перестали слезиться, а муть перед ними и вовсе исчезла, он огляделся.
Помещение.
Узкое и длинное, полупустое, гулкое даже. У стены виднеется темная груда бочек. У второй — какие-то сундуки, коробки. И полки, но тоже пустые.
Склад?
— Это место принадлежит моему дяде, — Странник тоже осматривался. — Он торговал.
— Чем? — уточнил Чарльз, не столько потому, что было интересно, сколько ради поддержания беседы.
— Чем придется.
Весьма… многообещающе.
— Да ладно, — Эдди все-таки поднялся на четвереньки. — Извините. Высоты не люблю.
— Там не особо и высоко.
— Как для кого.
Странно было, что и у этого огромного человека есть страхи. И обстоятельство это почему-то действовало на редкость успокаивающе.
— Здесь все стало иначе, — Странник оглядывался. — Пусто. И… пожалуй, мне стоит проверить…
— Или не стоит. Проще будет убраться.
— Далеко не уйдем. Даже для местных мы будем несколько… выделяться. Особенно запахом.
Чарльз принюхался и вынужден был согласиться: от одежды и обуви, и от него самого пованивало.
— Я понимаю вашу тревогу. И признаюсь, сам уже начинаю сомневаться, но выхода нет.
Сказал и ушел.
Лампу оставил. Обыкновенную, масляную, с закопченным колпаком.
— Ты ему веришь? — поинтересовался Чарльз для поддержания беседы.
— Не сказать, чтобы особо, но он нам нужен, — Эдди потер лоб и нахмурился. — Надо поспешить, пока Милли не утворила чего.
— Чего?
— А кто ж её знает. Главное, что всерепременно утворит. Всегда так.