Сестру.
Всю жизнь мечтала. Нет, в самом деле, потому как брат — это, конечно, классно, особенно такой, как Эдди, но вот сестра — совсем другое дело.
Чтобы красивая.
Как мама.
И чтобы косы ей плести, платья выбирать да заодно гордится тем, что она такая… в общем, не как эти две одержимые. А в том, что они одержимы, у меня сомнений не возникало. Глаза блестят лихорадочно, на щеках румянец горячечный и улыбки безумные.
— Нас послали, чтобы мы помогли подготовиться тебе, — сказала та, что правая. У нее еще из-под чепца выбивалась тонкая русая прядка.
— К чему? — с опаской поинтересовалась я.
— Ко встрече с сестрами! — выдохнула с восторгом другая.
Интересно, каково это жить, в состоянии абсолютного счастья? Оно от них так и прет. И главное, проверять совершенно не хочется. А интерес — сугубо, как это, теоретический.
— И чего мне ждать? — поинтересовалась я осторожно. И даже напряглась. А ну как догадаются? Хотя, конечно, это я зря.
Весьма скоро стало понятно, что любовь, может, и хорошая штука, но мозги она отшибает напрочь. Девицы защебетали. Нет, щебетание не помешало им помогать, причем дергаться я не стала, а ну как пожалуются на излишнее упрямство, для счастливой невесты нехарактерное? Тогда и Змееныш, не дай-то Боги, явится с проверкою.
И как знать…
Девиц звали Салли и… Салли. То есть, может, и как-то иначе, но после Обретения — они так хором и произнесли, со счастливым вздохом — их наделили новыми именами.
А еще позволили надеяться, что когда-нибудь они будут достойны…
Короче, Змееныш — та еще скотина.
— И я помню, как замерло мое сердце от страха, — Салли-первая, та, с прядкой, прижала к груди щетку. Глаза её закрылись, румянец на щеках сделался еще более ярким и болезненным, а губы задрожали. — Как я вся преисполнилась сомнений.
— В чем?
Я, избавленная от одежды, сидела в круглой ванне, в горячей воде, куда плеснули какой-то ядреной гадости, от которой зверски воняло розами. Нет, так-то они пахнут, но это, подозреваю, если вылить немного. А вот если половину банки, то розами воняло.
И главное, чувствую, я сама этими розами пропитаюсь от макушки до пят.
— Конечно, в том, сумею ли я исполнить свое предназначение! — воскликнула Салли, принимаясь выглаживать мои волосы.
Их помыли.
Смазали темною жижей, вновь же вонявшей, но не розами, а какими-то другими цветочками, но тоже изрядно ароматными. Потом опять промыли. И снова смазали.
— Вдруг да я не сумею понравится своему избраннику?
— Но ты сумела?
А ведь засранец, этот Змееныш. Не то, чтобы у меня на сей счет сомнения были. Нет. Скорее уж одно дело понимать, что человек засранец, и совсем другое — убедиться в этом воочию. Мы-то думали, что он для себя женщин зачаровывает, а он вон как…