Ее мать пребывала в глубокой депрессии и была эмоционально отстранена от всех этих событий. Моя пациентка была в то время яркой, веселой и красивой девушкой, с большим интеллектуальным потенциалом, но по финансовым и социальным причинам она не смогла продолжить учебу. Еще в молодости она страдала ревматоидным заболеванием, которое впоследствии дало осложнение на сердце, из-за чего врачи советовали ей забыть о беременности, чтобы не нанести вред своему здоровью. Несмотря на это, впоследствии она смогла дважды забеременеть. После смерти брата моя пациентка стала заботиться и ухаживать за своей матерью и тайно ненавидела своего отца. Подобно тому, как это мог бы делать сын, она мечтала избавиться от отца и сама заботиться о матери.
В возрасте семнадцати лет моя пациентка неожиданно поступила в университет. Она хотела стать врачом. Этим она удивила всех, кто ее знал, включая себя саму, так как ее всегда считали начисто лишенной амбиций, а она сама никогда не говорила о том, что хочет всерьез получить какую-то профессию. Она же испытывала огромное внутреннее давление, связанное с желанием разделять и мужскую, и женскую гендерную идентичность и оправдать ожидания, связанные с обоими.
С тех пор она решительно преследовала цель достичь серьезных успехов в учебе. Ее страстные желания пытались прорваться наружу, но она наотрез отказывалась прислушаться к ним; все они имели отношение к ее собственной сексуальности. Это выразилось в анорексии; ее отказ от еды привел ко многим проблемам. Ее родители говорили: «Дети в Европе голодают из-за войны, так что ешь», а она думала про себя: «Как же я могу есть, когда дети умирают? Лучше бы я тоже умерла, как брат».
В тот момент возникло новое осложнение. Ее отец очень гордился своей дочерью и ее достижениями. Однако ее мать плохо приняла стремление дочери стать врачом; она воспринимала его как балаган и к тому же как угрозу потерять сиделку (что она считала «куда более подходящей профессией для девочки»). Мать чувствовала себя недооцененной, поскольку девушка не захотела повторить ее судьбу, и по-прежнему остро переживала страдания, принесенные материнством. Она была полна зависти к собственной дочери за вновь приобретенную свободу и независимость, которых никогда не было в ее собственной жизни.
Через десять лет после смерти брата, когда моя пациентка была на втором курсе в медицинском институте, ее мать перенесла инсульт, впала в бессознательное состояние и спустя сутки скончалась. Хотя моя пациентка была с ней все это время, отец в этот раз обвинил ее в смерти матери. Оставшись одна с отцом, она смогла продолжить свою карьеру, но жила как старая дева. У нее появились некоторые истерические черты, и она стала чрезвычайно скованной и подавленной в сексуальных вопросах. Она страдала от обмороков и была подвержена приступам плохого настроения и раздражительности, пока она не решила начать психотерапию. В ходе терапии она многое поняла и смогла осознать, что единственная возможность жить собственной жизнью — съехать от отца.