Моя пациентка описывалась как проблемная мать, демонстрировавшая ярко выраженное эксгибиционистское поведение, в том числе чрезмерные физические проявления любви к дочери. Однако когда она еще до этой истории попыталась попасть на консультацию к терапевту из-за своей чрезмерной привязанности к дочери, ей велели не волноваться. Ей было сказано, что «испытывать пылкую привязанность к детям совершенно нормально для матери, особенно если это мать-одиночка». Она так прочно идентифицировала себя с дочерью, что даже сама стала вести себя как маленькая девочка, нуждающаяся в абсолютной заботе со стороны собственной дочери, которая должна была ее ласкать, баюкать и купать. Девочка защищалась от этих чрезмерных требований с помощью самого примитивного инфантильного отыгрывания.
Мать с дочерью создали симбиотические отношения вплоть до того, что спали в одной постели. Мать подтолкнула дочь к активным сексуальным инцестуозным действиям, поощряя ее ласкать ее груди, в то время как сама стимулировала гениталии дочери. Мать не позволяла девочке ходить в школу, потому что не могла вынести мысли о разлуке. Она не разрешала ей заводить друзей, жить своей жизнью и расти.
Пациентка объяснила это так:
«Я хочу быть матерью, которой у меня никогда не было, которая была бы все время со мной, полностью посвятила бы мне все свое внимание, а не так, как это было с моей матерью, которая ненавидела меня за то, что я родилась девочкой, она занималась другими детьми и своим мужем, а для меня у нее и минутки не находилось. Она так и не простила меня за то, что я, ее первенец, родилась девочкой, а не мальчиком. Она так мечтала о мальчике. Меня всегда подвергали унижениям, и все стало еще хуже, когда родились остальные пятеро детей. Все они тоже были девочками. И тогда моя мать возненавидела меня еще больше. [Пациентка воспитывалась в культуре, в которой женщины считаются низшими существами (это выражено гораздо сильнее, чем в Великобритании) и у них очень мало возможностей вести самостоятельную жизнь.] При первой же возможности я эмигрировала в эту страну, чтобы начать самостоятельную "женскую" жизнь».
Приехав сюда, моя пациентка занялась проституцией, профессией, которая, как ей казалось, даст ощущение ценности ее женского тела, за которое прежде ее только презирали. Она испытывала чувство радостного подъема оттого, что мужчины не только желали ее, но и были готовы за это платить. Кроме того, она привнесла в свою работу новый аспект: она была очень умна, у нее были великолепно развиты разговорные и коммуникационные навыки, которые раньше никем не замечались. Она стала настолько искусной рассказчицей, что клиенты платили, так и не дотронувшись до нее, настолько они были заворожены ее эротическими историями. Эти истории ей и самой приносили утешение, поскольку они на время облегчали острое чувство депрессии и низкой самооценки. Но всего этого было недостаточно. Скрытая, подавленная депрессия и отчаяние стали все чаще прорываться наружу, и она уже не могла с этим справляться. Внутри нее скрывалась рассерженная и опечаленная маленькая девочка, которая яростно требовала заботы.