В стороне небольшими группами стояли родители и родственники погибших. Их лица выражали неизбывное горе и гнев, их губы кривились от муки, которую не мог облегчить суд.
Двери в зал заседаний наконец открылись. Родственники жертв сети на скамьи в левой части зала; все остальные — справа. Трое судей прошли через зал на возвышение и сели в кресла, на высоких деревянных спинках которых были вырезаны серп и молот.
Затем солдаты внутренних войск ввели Чикатило. Родственники погибших встретили его угрозами и проклятьями. Его провели в правую часть зала заседаний и поместили в металлическую клетку, которая должна была защитить убийцу от нападения. Голова Чикатило была обрита — общепринятое средство против вшей; сверкающий череп придавал ему еще более маниакальный вид. На нем была рубашка с эмблемой Московских Олимпийских игр 1980 года (тех самых, провалившихся, поскольку их все бойкотировали). Чикатило будет надевать эту рубашку каждый день, все шесть месяцев суда.
Первые заседания суда были посвящены чтению обвинительного заключения, — оно вызвало гнев, слышались крики и угрозы.
Солдатам Министерства внутренних дел, охранявших Чикатило, было, если не считать их командира, либо меньше двадцати, либо чуть больше, у некоторых еще только пробивались усы. Когда судья Акубжанов читал обвинительное заключение, один из этих молодых людей в форме с красными погонами побледнел и медленно осел на стул. Он был в обмороке.
В течение недели Чикатило молча слушал чтение предъявляемых ему обвинений, сопровождавшееся криками ненависти, несшимися из зала. Затем он заявил (это было 21 апреля):
— Я виновен во всех убийствах за исключением первого, убийства Лены Закотновой.
Костоев был в ярости. Он не сомневался, что ростовские власти заключили с Чикатило сделку, ему наверняка было сказано что-нибудь вроде: «После суда, вне зависимости от того, каков будет приговор, ты какое-то время проведешь в ростовской тюрьме, чем это может обернуться — зависит от тебя. Откажись от первого убийства, какая разница — будет их пятьдесят два или пятьдесят три?»
Костоев по опыту знал, как в таких случаях срабатывают все звенья правоохранительной системы, как сотрудники этой службы защищают друг друга. Если Чикатило не признается в своем первом убийстве наряду с остальными, — что ж, Костоев начнет расследование, и это даже послужит предлогом для того, чтобы заглянуть поглубже в дела 1984 года, когда в Ростове были вырваны признания у «полудурков», а Чикатило, арестовав, отпустили на свободу.
Чикатило защищал в суде молодой интеллигентный адвокат Марат Хабибулин, который выглядел как английский лорд. Он сидел за столом перед клеткой Чикатило лицом к государственному обвинителю, который в своей синей с золотом форме сидел в той же стороне зала, что и родственники погибших. Хабибулин очень серьезно отнесся к своим обязанностям, было видно, как важен для него сам принцип законности, который должен господствовать в суде. К тому же защита человека, подобного Чикатило, представляла большой интерес, и профессиональный и нравственный.