«Не стоят в прямой причинной связи»! — с чем же он стоит тогда в прямой причинной связи, этот беззаконный арест, и для чего был нужен?!
Но Степанов продолжает настаивать: «и фиктивный протокол нельзя рассматривать в качестве одного из способов принуждения к самооговору», впрочем, он целиком на совести инспектора Задворочного, который за это и наказан. И действия следователя Асташенкова следует расценивать как дисциплинарные правонарушения, «ответственность за которые наступает в дисциплинарном порядке». Последнее замечание В. И. Степанов сделал, надо думать, в шутку, поскольку хорошо знает, что дисциплинарная ответственность согласно «Положению о поощрениях и дисциплинарной ответственности прокуроров и следователей органов Прокуратуры СССР» может быть наложена только в течение одного года (а практически, надо думать, не наступает никогда, поскольку следствие у нас длится долго, подчас годами!).
Заканчивает свою работу В. И. Степанов словами, уже вовсе невероятными в устах юриста: «…Учитывая также, что никаких данных о невиновности Полякова на момент расследования дела у них (работников милиции. — О. Ч.) не было», он, Степанов, дело прекращает.
Всем обществом не перестаем мы удивляться, как это так получается, по каким законам божеским и человеческим происходит, что следователь, да и любой другой сотрудник правоохранительной или судебной системы, очевидно и грубо нарушившие закон, никак за это не отвечают. Их не привлекают к уголовной ответственности. А непосредственное начальство неизменно их защищает.
Мы стали свидетелями поразительного явления: столкнувшись с явным беззаконием, наша юстиция — и следователи, и прокуроры, и судьи не вспыхивает гневом и не сгорает от стыда.
Она привыкла!
Итак, дело, возбужденное Костоевым, было закрыто — на этот раз наш герой потерпел поражение. Столкнувшись с могучей корпорацией, а точнее говоря, с самой советской системой, он и не мог победить. Его запросто обошел коллега, чей кабинет был неподалеку от его кабинета, эти два юриста работали в одном коридоре, оба были следователями по особо важным делам Прокуратуры РСФСР. Один сделал для правосудия все что мог: нашел и обезвредил убийцу, освободил из тюрьмы невинно осужденного, призвал к ответу тех, кто вырвал у него ложное признание. Огонь правосудия (позволим себе выразиться так, несколько высокопарно) был ярко зажжен профессионалом и чисто горел — а другой (непрофессионал?) загасил его, затопил мутными и лживыми рассуждениями. Как видно, в понятие профессионализма входят и этические основы профессии.