, что у следователей называется «соской».
— Это не моя специальность, — говорил Костоев убийце, — но у меня ощущение, что в государстве существуют определенные организации, которые могли бы использовать человека наподобие вас. Именно сейчас международная ситуация крайне напряжена — Хомейни, Рейган, папа — и т. д.
Стороженко внимательно слушал.
— Я тоже слышал разные истории, — сказал он. — Как человека приговаривали к смерти, а затем составляли фальшивое заключение о приведении приговора в исполнение. Он получал новое имя, иногда благодаря пластическим операциям даже новое лицо, и его направляли за границу.
Костоев не торопился опровергать эти разговоры.
И все же Стороженко продолжал сопротивляться, он понимал, что ценою этой новой жизни может быть только полное признание, но вместе с тем надеялся, что у следователя Костоева есть возможности добиться по крайней мере пожизненного заключения.
— Вы знаете какие-нибудь иностранные языки? — спросил Костоев.
— Я могу выучить, — ответил Стороженко. Будучи изобличен следствием и решив сыграть эту ставку, он признался в своих преступлениях — двадцати случаях насилия, двенадцати убийствах и восьми попытках убийства. После чего, пользуясь тем, что у него было много свободного времени, начал изучать английский язык.
Как только Костоев прибыл в тюрьму, он приказал, чтобы Стороженко привели к нему, и затем, несмотря на возражения охранника, потребовал, чтобы их оставили вдвоем.
Стороженко все еще был взбешен и опасен. А Костоев не подавал никаких признаков страха, поскольку его не испытывал.
Заставив Стороженко смотреть ему в глаза, Костоев сказал ему на грани бешенства:
— Значит, ты потому хотел убить меня, что я арестовал твоего брата? Ты был бы счастливее, скажи я тебе об этом раньше? Или ты хотел убить меня за то, что тебя перевели сюда, в московскую тюрьму, потому что сокамерники в смоленской собирались сделать с тобой то же, что ты делал с несчастными женщинами?
Стороженко не мог больше выдерживать взгляда Костоева и опустил голову.
— Или ты потому хотел убить меня, что я добился, чтобы о твоей жене и ребенке позаботились?
Еще ниже опустив голову, Стороженко всхлипнул и сказал:
— Простите меня.
После этого Костоев приказал тому же самому следователю возобновить следственное действие.
Увидев его в тот же вечер, Костоев спросил:
— Ну, и как прошло?
— Он был как шелковый.
— Что он сказал?
— Он сказал, что готов был убить Костоева, готов разорвать ему горло, но тот обвел его вокруг пальца. Не человек, а дьявол.
Подписав обвинительное заключение по делу Стороженко, из которого со всей очевидностью вытекала неизбежность смертной казни, Костоев уехал в отпуск, который провел со своей семьей. Спустя две недели он позвонил в Российскую прокуратуру в Москве, в отдел особо важных преступлений, и узнал, что его направляют в Ростов-на-Дону по «небольшому делу о коррупции».