— Эй, Юрий Борисыч! Кончай долбить! — и забарабанил в стену кулаком.
Долбить перестали.
— Палыч, ты что ли? — послышалось глухо из-за стенки. — Чего не спишь-то?
— Сколько времени, Юрий Борисович, не подскажешь?
— Сейчас посмотрю, — за стенкой что-то упало, по звуку — молоток, и после паузы Котик сообщил. — Без семнадцати четыре!
— Тебе эта цифра ни о чем не говорит?
— Нет. А должна?
— Мне кажется, что да…
— И о чем же?
— Хотя бы о том, что сейчас глубокая ночь, и, кроме тебя, все в доме спят!
— Но ты-то, Петр Павлович, не спишь же!
— Да, теперь и я не сплю, теперь нас уже двое!
— Какая интересная мысль! Погоди, я запишу. Можно из нее песню сделать! Ты не против, если я твою мысль использую в песне? Допустим, так в припеве:
Все спят, только я не сплю
Я сверху сигнал ловлю
И мой выражает вид
Единственный, кто не спит…
Или еще как-то. Не возражаешь?
«Какой еще сигнал? — пронеслось в голове у Богданова. — Он, что-то знает. Это не похоже на бред, какой он обычно несет. Это намек. Кажется, я все это время принимал за буйного соседа, обыкновенного межгалактического шпиона. Возможно даже, из группировки щелочноземельных металлических гуманоидов. И возможно даже, он знает, кто я и зачем здесь. А если так, то для чего он себя теперь практически рассекретил?.. Не знаю для чего, но для чего-то ему это нужно… А если он не знает, кто я?.. Ну тогда он может болтать что угодно. Он уверен, что никто его не поймет, и, в худшем случае, примут за придурка. Даже я вот принял!Хорошая работа, надо признать… Я должен его ликвидировать… Я могу сделать это прямо сейчас, но разумнее сначала выяснить — кто он, откуда, и каковы его цели?»
— Я не возражаю, — ответил Богданов, — мне твоя музыка до лампочки, но только давай, Юрий Борисыч, больше по ночам не шуметь, особенно на гитаре с фузом, да и днем поменьше шуми пожалуйста! — «Зачем я это говорю? — подумал он. — Через несколько часов меня здесь не будет. Осталось активировать ликвидатор, и на крышу отеля… И очень скоро я буду дома. И все это перестанет существовать, как в переносном, так и в самом прямом смысле».
Цепочка событий, которую он так долго выстраивал, была выстроена, и, для того, чтобы запустить процесс ликвидации, оставалось кое-что с кое-чем законтачить. Плановый Апокалипсис запустить — это вам не Абрама с Сарой в койку уложить для зачатия там какого-нибудь пресловутого очередного Эйнштейна! Тут соображать надо по всем направлениям одновременно!.. «Эх… Не успеет здесь все закончится, а я уже сижу у своей любимой дедушки и ем ее наивкуснейшие синие пироги». Не так в этот раз просто оказалось свести все к пространственно-временному нулю. Даже пришлось в одном эпизоде воспользоваться Микромашинкой Времени, что, естественно, не приветствовалось в их профессиональной среде. И с этим Богданов был категорически согласен — это непрофессионально, призывать на помощь, как это тут говорят, «Бога из Машины», в данном случае, Времени. А неприятнее всего то, что он не сумел справиться лично. Пришлось просить одну старую знакомую, которая работала на Земле по другому ведомству. Но другого способа решить проблему он не нашел… «Старею… Вот уйдет вместе с нашим поколением весь накопленный за тысячелетия опыт, и не останется больше никого, кто сможет решать такого уровня сложности задачи, и Вселенная тогда распадется на дхармы, чтобы уже никогда не собраться обратно… А вот Мамлейкину спасибо! Помог, чем смог, свел там кое-что, чтобы все это закрутилось, а дальше уже я почти что сам… А эпизод с дочкой этого Юрия Борисовича чего мне стоил? Этот астрономический идиот Костя чуть все не испортил! Я‑то планировал, что она вернется в ресторан и сама отдаст кольцо Брагину. Повезло еще, что она его в последний момент выбросила. Пронесло, слава Вселенной! — Богданов, по местной привычке, перекрестился. — А с Селеверстовым история?.. А?.. Да и все в целом как-то не слишком гладко в этот раз шло. Но сошлось же… И вот теперь этот Юрий Борисович, как кирпич на голову! И как это я его сразу не вычислил? Точно старею».