Рассматривала дело судья Ч-ва, недавно переведенная в Верховный суд СССР из Московского городского суда. Столичные адвокаты расценили это назначение как праздник – даже на фоне не отличавшихся гуманностью коллег Ч-ва славилась повышенной репрессивностью. Оправдательных приговоров Ч-ва никогда в жизни не выносила, само слово «оправдать» в ее лексиконе, видимо, не присутствовало, и она находилась в постоянном беспокойстве, как бы не ошибиться в написании этого глагола. Настроение судьи сказалось на процессе – она его «гнала», перебивала подсудимую и свидетелей, отклоняла ходатайства и снимала вопросы защитника, тот вступал с ней в пререкания, получал замечания, делал возражения. Поэтому после окончания процесса, вместо того чтобы предаться радости в связи с оправданием подзащитной, Иванов помчался в кабинет к упоминаемому мной ранее заместителю председателя Верховного суда СССР Р.Г. Тихомирнову:
– Я не представлял себе, что в Верховном суде СССР возможно такое бескультурье при ведении процесса и неуважение к защите.
На что мудрый Роберт Германович ответствовал:
– Знаете, Юрий Павлович, лучше плохой судья и хороший приговор, чем хороший судья и плохой приговор.
Менее чем через два года Советский Союз приказал долго жить. Союзные учреждения исчезали. В том числе Верховный суд СССР. Вставал вопрос о трудоустройстве судей. Некоторые, преимущественно те, кто помоложе, перешли в российские суды. Другие отправлялись на пенсию, четверо верховных судей, представьте, пожелали стать адвокатами.
Тогда такая смена деятельности воспринималась как полная неожиданность. Приоритеты еще не поменялись, престиж нашей профессии был невысок – советское государство всегда относилось к адвокатам с подозрением, отношения адвокатуры с судами были традиционно напряженными.
Прием в Московскую городскую коллегию адвокатов осуществлялся через установленную в законе процедуру: претендент представал перед президиумом коллегии, ему задавали вопросы, обсуждение кандидатуры и голосование членов президиума проходили в закрытом режиме, принятое большинством решение письменно не мотивировалось – угроза забаллотировать пришельца из недружественной судебной системы была реальна.
Р.Г. Тихомирнов возглавлял ликвидационную комиссию Верховного суда, занимавшуюся в том числе трудоустройством судей и сотрудников аппарата. Мы к тому времени были в добрых отношениях. Однако с просьбами посодействовать кому-либо в приеме он ко мне как к члену президиума не обращался – просто на протяжении всего времени нашего заседания находился в коридоре и «болел» за своих товарищей. Всех судей в коллегию приняли: их высокий профессиональный уровень ни у кого сомнений не вызывал, компромата ни на одного также не сыскалось.