– Тебе плохо? Может, позвать кого-то?
Я не могу заставить себя выпрямиться. Пытаюсь понять, какого черта мое тело меня не слушается, но отвлекаюсь на то, как сверкают шары светомузыки, как преображаются человеческие голоса и музыка.
– Мне надо, – тихо шепчу я, заплетающимся языком, – мне надо найти друзей.
– Чего ты ревешь? – неожиданно звучит до боли знакомый голос, и я порывисто поднимаю голову. Нет! Нет! К глазам подкатывают слезы, тело наливается ледяным ужасом. Он не может быть здесь, не может, нет… – Какого хрена ты ревешь? – еще громче спрашивает отец, и я вжимаюсь изо всех сил в стену.
Меня трясет. Тело дрожит, я шатаюсь, а отец стоит так близко, что я ощущаю запах, его запах – терпкий и тяжелый. Запах пота, пива. Запах грязи.
– Я не реву, я не…
– Задолбала со своими психами!
– Не понимаю, я…
– Рот закрой, ясно? – Его кулак врезается в стену в нескольких сантиметрах от моего лица, и я в панике закрываю ладонями рот. – Мне насрать на тебя и на твою мамашу! Я хочу, чтобы вы сдохли, обе, и больше не дурили мне мозги! Ты – ошибка и залет твоей тупой мамаши, ты появилась, потому что мы трахались на заднем сиденье машины и наплевали на правила ее кретинских родителей. Ты и дня не прожила бы, если бы от меня зависела твоя жизнь, уяснила?
Я сползаю по стене и вжимаю голову в трясущиеся колени. Но даже сейчас, в темноте, с закрытыми глазами, я чувствую, как он на меня смотрит, как ненавидит меня.
– Я смотрю на тебя и вижу ее. Вижу Мэндис. Она тоже хотела, чтобы я изменился, а ты до сих пор в меня веришь? Тупая идиотка, как и мать, как и ее предки. Сборище тупых недоумков. – Я вспоминаю, как он бил меня во дворе, как его ноги проваливались в мой живот, и я подлетала над землей, словно ничего не вешу. – Ты обуза, – говорит он. Боль вспыхивает в ребрах, будто отец опять избивает меня, я содрогаюсь от боли во всем теле. – Обуза, обуза! – кричит он над моей головой, а я плаваю в воспоминаниях, и кровь появляется на моем лице, и трава оставляет темно-зеленые разводы на джинсах. И земля оказывается во рту, на ладонях, в волосах. – Обуза!
– Реган?
– Обуза! Обуза!
– Реган! – Кто-то трясет меня за плечи, и я поднимаю голову. На глазах у меня слезы, но я не плачу. Я ведь никогда не плачу. – Боже, Реган, что с тобой?
– Он здесь, – шепчу я дрожащим голосом и только сейчас понимаю, что передо мной Джесси, – он здесь, он нашел меня.
– Кто нашел?
– Мой папа, он нашел меня! – Я обнимаю парня, дрожа от ужаса и паники, а он гладит меня по голове и убирает с моего лица спутавшиеся волосы. – Он здесь, пришел за мной, говорил, что ненавидит меня.