– В прямом смысле. Не каждый день дочери с крыши прыгают. Вероятно, поэтому он и решил от меня отказаться.
– Но зачем ты это сделала? Почему?
Я подхожу ближе, потому что мне тоже непонятны мотивы Тэмзи. Я не люблю эту девушку. Возможно, я ее ненавижу. Но мне не по себе. Нет ее вины в том, что она такая, какая есть. Черствой ее сделала жизнь или другие люди. Это правило: сначала поступок, потом реакция – и никак иначе. Недоверие не возникает из воздуха, как и разочарование в окружающих. Гниль внутри обозначает лишь то, что люди уже успели обмануть вас и ваши ожидания.
– Мамочка хотела, чтобы я поступила в Принстон. Папа настаивал на Дартмуте. Мне же хотелось в Колумбийский, но это никого не волновало. Тогда я провалила тесты. – На губах у Тэмми появляется фальшивая улыбка. – Пришли результаты, мама их увидела и сказала: «Лучше бы ты бросилась с крыши». Вот я и бросилась.
Тэмми усмехается, а я отворачиваюсь. Внутри всё сжимается. Неужели у такого холодного и ядовитого человека, как Тэмзи Пол, есть чувства? Неужели она живая?
Девушка продолжает улыбаться, а ее глаза наливаются таким отчаянием, что оно сваливается на нас сверху и придавливает к земле. Родная мать предпочла видеть дочь мертвой. Лучше похороны ребенка, чем похороны репутации. Такие слова режут лучше скальпеля. Я уверена. Я знаю это.
Вновь перевожу взгляд на Тэмзи, а она смеется.
– Что вы такие кислые? Зато знаете, как теперь моя мамочка живет? Скучно живет. У нее вместо спальни комнатка в клинике. Опомниться она никак не может, бедная. Значит, я прыгнула и живу себе нормально, а у нее травма душевная. – Девушка нервно передергивает плечами и хохочет. – Слабенькая у меня мама. Отец поумнее. Просто сделал вид, что я не выжила. Вот это я понимаю. Вот это выход из ситуации.
Она идет вперед, а я ловлю взгляд Уилла. Парень чувствует то же, что и я. Никто не может услышать подобное и пройти мимо. Такие вещи оставляют следы.
– И вы познакомились…
– …в больнице, – тихо заканчивает Гудмен, поравнявшись со мной. Мы отстаем от ребят, следуя за ними хвостом. – Я тогда в баре подрался. Мне хорошенько лицо разбили, пришлось швы накладывать. Она ждала родителей в приемной после выписки, но никто за ней не пришел.
– О, – только и могу сказать я. Сжимаю крепко кулаки и ощущаю, как внутри у меня все переворачивается и сморщивается, будто на лютом морозе. – Уилл, это ужасно.
– Мы подружились, она даже некоторое время жила у нас дома. Разве Кори никогда о ней не упоминал?
Я качаю головой.
– Нет.
– М-да, странно. Позже я предложил ей разъезжать со мной по стране. Она согласилась. Вот мы с ней и путешествуем уже года два, наверное, если не больше.