Рафферти перебил его, не успев даже подняться на ноги. Голос его звучал резко, несмотря на то, что он старался сдерживаться.
— Я уже объяснял, — сказал он, — что счета мисс Харт оплачивались в тех случаях, когда она находилась при исполнении служебных обязанностей. Считала или не считала мисс Харт возможным проживать в отелях под именем жены своего спутника, это вопрос ее собственной морали или аморальности. И задавать подобные вопросы следует либо самой мисс Харт, либо тем мужчинам, которые ее сопровождали. Как я уже говорил, я не могу нести ответственность за поведение каждого, кто имеет отношение к ПСТР. Если я обнаруживаю — считаю своим долгом напомнить членам комиссии, что я уже об этом заявлял, — что деятельность или поведение моего сотрудника пятнает репутацию союза, я делаю все возможное, чтобы избавиться от услуг такого сотрудника.
Как только Рафферти сел, поднялся сенатор Эрли. Он посмотрел на председателя, испрашивая разрешения говорить.
— Слово имеет сенатор Эрли, — сказал Феллоуз.
Эрли явно был рассержен.
— Мистер Рафферти, — начал сенатор, — от себя лично я хочу извиниться за привлечение к расследованию такого средства, какое мы были вынуждены слушать в течение нескольких последних минут. Я всегда считал, что расследование должно состоять только в поиске сведений, касающихся противозаконной деятельности профсоюзов или администрации, которые могли бы в дальнейшем помочь правительству в борьбе с подобными нарушениями. Наша комиссия учреждена не для того, чтобы наказывать профсоюз или подрывать репутацию отдельных профсоюзных деятелей. — Он помолчал, а потом холодно взглянул на Джорджа Морриса Эймса. — Я предлагаю, чтобы главный юрисконсульт продолжал разбор дела.
Когда он уселся, председатель Феллоуз посмотрел на часы и увидел, что уже больше четырех. Вздохнув, он поднялся и, несколько раз стукнув по столу молотком, сказал:
— Было бы желательно к субботе закончить слушание показаний свидетеля. А сейчас сделаем пятнадцатиминутный перерыв.
В заполненном до отказа помещении царила полная тишина, когда сенатор Орманд Феллоуз, пригласив членов комиссии занять места, предложил главному юрисконсульту продолжать.
Джордж Моррис Эймс медленно поднялся на ноги.
— На этот раз, мистер Рафферти, — начал он, — мне бы хотелось задать вам несколько вопросов, касающихся деятельности так называемых «бумажных комитетов». Я говорю о тех комитетах, которые представляют фактически не существующие союзы, и во главе которых находятся в большинстве своем люди с богатым уголовным прошлым. Эти комитеты используются либо как средство для вымогания денег у владельцев небольших предприятий, угрожая им забастовками, либо для сбора взносов с тех членов, которые были вовлечены в организацию вопреки своей воле и не видят в ней никакого для себя прока, либо, наконец, для посылки на региональные и общесоюзные выборные конференции делегатов, которым дается наказ голосовать за определенных кандидатов.