Так продолжалось недели три-четыре. Однажды в четверг, часов в десять вечера, когда они, обнявшись, лежали в неосвещенной комнате на кушетке, домой неожиданно вернулся старик Деэни. (Он ушел с дежурства на собрание членов агностического общества, об этом узнали на работе, и его тут же уволили.)
Поднимаясь на крыльцо, Деэни обратил внимание на то, что дом погружен в темноту, и решил, что дети (так он мысленно называл Марту и юного Рафферти) легли спать или ушли в кино.
Он не слишком старался соблюдать тишину, — мягкий по натуре, Деэни и ходил легко, почти бесшумно. Он открыл своим ключом переднюю дверь, прошел по тонкому ковру в гостиную и включил свет. Рафферти и Марта оцепенели. Деэни взглянул на них и осторожно поставил пустую корзинку из-под завтрака на столик возле двери.
— Пойди-ка, Марта, в свою комнату, — не повышая голоса, предложил он.
Сгорая от стыда, Марта вскочила и убежала.
Рафферти сел на край кушетки, пытаясь незаметно, как ему казалось, привести себя в порядок.
Деэни снял кепку и бросил ее на стул. Взглянул на юношу, помолчал, потом спокойно заметил:
— Ну-с?
— Извините, мистер Деэни, — пробормотал смущенный Рафферти. Он всегда обращался так к старику, даже после женитьбы на Марте, вплоть до смерти тестя в конце сороковых годов. — Пожалуй, мне следует уйти.
Деэни сел.
— Ты хочешь уйти?
— Н… нет, — удивился Рафферти. — То есть…
— Ты что, собирался позабавиться с моей девочкой? — Голос Деэни внезапно зазвучал холодно и резко.
— Нет, нет! Что вы! Мы… я… мы, кажется, любим друг друга… — Рафферти вряд ли отдавал себе отчет в своих словах, но понимал, что не должен молчать.
— Что ж, в таком случае ладно, сынок. Я знаю, моя Марта не какая-то там шлюха. Она хорошая девушка, и всегда была хорошей — как ее мать, а лучшей женщины, чем ее мать, просто не бывает… Когда ваша свадьба?
Деэни спросил об этом ровным, тихим голосом, но его обычно мягкий взгляд был проницательным и настороженным.
Вот так все и произошло. Свадьба состоялась месяца два спустя. С тех пор прошло более двадцати лет, у них уже трое детей, но Марта больше ни разу не испытывала такого влечения к мужу, как в те три-четыре недели, которые предшествовали их свадьбе.
Пронзительный, настойчивый звонок телефона заставил Марту вернуться к настоящему. Она пошевелилась, взглянула на часы на каминной доске и с ужасом обнаружила, что уже почти одиннадцать часов. Боже, она зря потратила целое утро, а ведь у нее миллион дел! Снова зазвонил телефон, и Марта вскочила, но, услыхав, что в прихожую побежала Энн, пошла на кухню готовить ленч. Энн поговорила по телефону что-то слишком уж быстро, и Марта крикнула ей: