— Ну, вы же понимаете…
Она встала и подошла к проигрывателю.
— Нет, — ответила она, — не понимаю. Разрешите мне сразу кое-что вам объяснить. Прежде всего о себе. У меня нет привычки спать с первым попавшимся. Я не проститутка и не ищу развлечений, если вы понимаете, что это значит. У меня были друзья, будут, наверное, и дальше. Но какие у меня с ними отношения, это мое личное дело. Томми я никогда не любила, но он для меня добрый и верный товарищ. Он многое для меня сделал и был мне почти — я знаю, это звучит банально, — он был мне почти отцом. Обещая меня вам, он, конечно, допустил ошибку. Наверное, вы действительно очень нужны ему.
Сказав это, она вдруг сообразила, что если бы Томми убедил ее, что это дело крайней важности для него, она бы наверняка переспала с этим человеком. Но Томми не имел права хвастаться и обещать…
— Я же сказал, что я ему нужен, — подтвердил Рафферти. — Ладно, забудем Фаричетти. Наверное, он ошибся. Поэтому я хочу кое-что вам сказать. Можете считать меня дураком, но я рад, что он ошибся. Вы кажетесь мне славной девушкой. Чертовски славной. А теперь, если вы нальете мне еще стаканчик, я выпью и пойду. Постараюсь добраться до своего отеля и поспать хоть парочку часов. В восемь утра у меня деловое свидание.
— А у меня репетиция в девять, — сказала Джил. — Но я налью вам и выпью вместе с вами.
Через двадцать минут он поднялся, взял шляпу, и Джил пошла к двери проводить его. Тут она впервые заметила, что он всего на два-три дюйма выше нее, но что если научится покупать вещи, то будет выглядеть вполне респектабельно.
Уже взявшись за дверную ручку, он на секунду замешкался, и вдруг протянул ей руку.
— Приятно было познакомиться с вами, — сказал он. — Спокойной вам ночи.
У него были крепкие сильные пальцы, и она ощутила непривычную дрожь, когда он пожал ей руку. Через минуту он ушел, и она вернулась в комнату.
Рафферти пробыл в Нью-Йорке еще шесть дней, и они виделись ежедневно. Так начались их отношения, странные, необычные отношения, в которых она до сих пор не разобралась. На следующий же день после их первой встречи он повел себя как любовник. Когда она утром пришла в театр, за кулисами ее ждала дюжина алых роз. На карточке было только имя: «Джек».
Днем он позвонил ей. Ему повезло, она оказалась дома. Он не назвал себя — в течение всех десяти лет их связи он ни разу, когда звонил, не назывался, считая, по-видимому, что никто другой ей звонить не может, — а просто поздоровался.
Она ответила, и наступило долгое молчание.
— Можем ли мы встретиться сегодня после спектакля? — наконец спросил он.