Людцов ударил так как будто в его руке находился не нож, а кривая сарацинская сабля, глубоко распанахав сидящему глотку. Из раны бурно рванули воздух и кровь. Кроваво-воздушная смесь, вылетая наружу, пузырилась и клокотала. Она вырывалась из горла под большим давлением, словно человеку продували балластную ёмкость. Больше никакого звука Никонов не издал.
— Тише, Петруха, тише, — прошептал кибернетик; он боялся, что звук вырывавшейся крови привлечёт к нему нежелательное внимание.
Во избежание лишнего шума, Людцов придержал убитого за плечо, секунду спустя отпустил, и Петруха вяло повалился вперёд, сверкая молочной белизной голых ягодиц. У его ног аккуратненько дымилась коричневая кучка экскрементов. Кровь продолжала хлестать из прорезанной глотки, словно из дырявого шланга, заливая кибернетику носки тяжёлых альпинистских ботинок. Людцов отступил на несколько шагов и, кривляя ногою, постарался вытереть ботинок о траву. Это получалось плохо, кровь оказалась очень неблагодарной субстанцией, как будто он не кровью замарался, а случайно вляпался в дерьмо. И вообще, всё что было связано с собственноручным убийством Людцову крайне не понравилось. В воображении всё это проистекало в гораздо более приемлемой форме. Одно дело отдавать своих коллег на съедение, глядя на агонию с почтительного расстояния, а другое — непосредственно принимать участие в процессе. Личное участие оказалось гораздо менее привлекательным. В мгновение ока всё изменилось: если до этого Владислав, хоть и был убийцей, но убийцей более теоретического плана с чистенькими руками и не загаженными носками ботинок, то теперь он по уши вляпался в говно человеческой крови — не отмыться. Наверное, нужно было нагнутся и обыскать мертвеца, но увидев его рыхлые, словно сделанные из творога ягодицы, Людцов передумал. Ему стало не по себе: только что этот человек тихо-мирно опорожнял кишечник, а теперь лежит с задранной к небу бледнолицей задницей — пиздец подкрался незаметно. Но с другой стороны… почему бы и нет. Нашёл время, блин, миндальничать, нужно завязывать с этим чистоплюйством. И кибернетик, насильно себя заставляя, нагнулся, чтобы пошарить в карманах убитого. Со стороны могло показаться, что Людцов собирается трахнуть его в жопу. Он долго возился в карманах куртки, как будто поудобнее пристраиваясь к заднему проходу мертвеца.
В карманах оказалось много всякой всячины, дурацкая мелочевка, которая, наверное, месяцами оседала на самом дне. Даже как следует не рассмотрев, Людцов отшвырнул её вон. Стоило ли городить огород, себя принуждать, ради этой, блин, дребедени. Теперь предстояло заняться следующим клиентом, укокошить кого-то ещё. Помня нужное направление, кибернетик, стараясь производить как можно меньше шума, начал тихонько продвигаться на полусогнутых. Нет-нет да и хрустнет, чёрт возьми, сухая веточка. Людцов подошёл к переднему краю леса, дальше находилось открытое пространство, начиналась самая сложная часть. До сих пор, можно сказать, ему везло; с Петрухой всё получилось как нельзя лучше — быстренько и без выебонов. Посмотрим как пойдёт дальше.